Летопись Третьего мира. Ч.5 История Тоурен (СИ)

Подняв глаза, она увидела, что её магия, превращавшая камни в пыль, оставила лишь небольшую вмятину на серой преграде. Оскалившись, маг вспыхнула белой прозрачной дымкой и побежала вперед. Её тело с легкостью проскочило сквозь глыбу, но тот час в узком коридоре возникло новое препятствие.

Эти игры безмерно её злили. Она знала: Ричи прекрасно понимает, что подобными глупостями её невозможно убить. Эти лабиринты лишь заставляли её кровь кипеть от злости, но не могли нанести серьезного увечья.

Ксардера остановилась и вздохнула полной грудью. Ясность сознания достаточно быстро возвращалась к ней и, усмехнувшись, маг удивилась тому, как же долго ей не удавалось отбросить белену ярости и взглянуть ни ситуацию трезво.

Змей хотел вымотать её, обессилить, гонять её по залам Храма до тех пор, пока её волосы не побелеют, а сосуд не опустеет. Пытайся сотворить это кто-то другой, быть может, Ксардера и приняла бы это предположение за правду, но играл с ней сам Одераричи, а он слишком неглуп и понимает, сколько энергии и сколько душ заперты внутри её сосуда. Ему понадобится тысяча лет и миллионы тонн камней, чтобы опустошить её. Здесь крылось что-то другое.

И настал момент, когда Ксардера осознала весь ужас ошибки, которую совершила, отправив подвластный ей молодой народ управленцев кровью истреблять племена змей.

То было самое начало её долгого кровавого путешествия, и опьяненная только что полученной силой от истребления народа вазари, она отправилась мстить тем, кто отверг её и нанёс оскорбления. Но сколь бы не была велика её ярость и желание причинить боль матери, оставившей её, родную дочь, гнить среди ничтожных людей, она не могла своими руками убить её или кого-то другого из своей семьи. Однако обида её была велика, и охваченная дурными чувствами, ещё не понимая, какая сила кроется в её душе, Ксардера нанесла удар по самому сердцу Ораны – стержню горы, обладавшему удивительной и неизученной магической силой. Древней, как сама Орана, и невероятно нестабильной. По крайней мере, так решила маг, ведь для неё тот сокрушительный удар, превративший гору в горсть пыли, был не более чем легким толчком, но то была лавина.

Ксардера молилась, чтобы все ненавистные и в то же время любимые ей люди погибли под тяжестью камней, или были убиты сайлантами, не важно.

Лишь когда мощный порыв горячего воздуха стал проламывать горную породу и пробиваться наружу, наследница рода Дива подумала о стратегической выгоде гибели жителей Ораны, в особенности четвертой платформы, ведь именно там жили те создания, у которых хватило бы ума изобрести метод борьбы с её всепоглощающими глазами.

Фениксы, драконы и нерийцы никогда не беспокоили её. Она знала, что они боятся её дара и не станут вмешиваться. Сколь сильными бы они не были, для Ксардеры эти народы были не более чем сгустками энергии, могущими стать частью её сосуда, стоит ей на них взглянуть.

Страх перед неизведанным зачастую может быть куда опаснее самого неизведанного. Ксардера всё еще была слишком молода, чтобы изучить все аспекты своего дара, но достаточно умна, для того чтобы с осторожностью использовать его. Она прекрасно запомнила то состояние, в котором пребывала следующие несколько суток после поглощения вазари. Её голова не просто болела – раскалывалась. Из носа почти целый день мощной струёй текла кровь, а тело покрывалось уродливыми черными струпьями, словно гнило. Если бы не целительские свойства силы сайлантов, которыми к тому времени овладел лишь один из них, она бы умерла там, на пустыре под городом вазари.

В тот день она поняла, что не всё в её прекрасном даре безупречно, что есть некие правила, которым подчиняются её глаза, и хотя эта сила и способна огибать практически все законы природы, её тело не способно выдержать подобного.

Ксардера всегда полагала, что из всех живых, лишь пятеро людей способны нанести ей вред.

Это была Лин, талантливая и невероятно умная ученица, проявившая в полной мере свою силу, когда гора Орана обращалась в пыль, но платформы оказались нетронутыми. Она была магом того же вида, что и Ксардера, и наставницу безмерно поразил тот факт, что она сумела удержать в воздухе столь огромные глыбы камня.

Вторым был Элорик… Ох, как она его любила. И он уже сыграл свою роль, едва не сведя её сума вскоре после рождения недоношенного и слабого ребенка. Это ничтожество, что она породила, могло стать чем-то достойным лишь с помощью невероятных магических превращений, думала про себя меаг, и это стало последней каплей терпения её возлюбленного. Он бежал, бросив женщину на растерзание одиночеству.