Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова

18 июня. Выдано «Свидетельство… из Правления императорского Московского университета своекоштному студенту Михайлу Лермантову, сыну капитана Юрия Лермантова, в том, что он в прошлом 1828 году был принят в бывший Университетский благородный пансион, обучался в старшем отделении высшего класса разным языкам, искусствам и преподаваемым в оном нравственным, математическим и словесным наукам с отличным прилежанием, с похвальным поведением и с весьма хорошими успехами, а 1830 года, сентября 1-го дня, принят в сей Университет по экзамену студентом и слушал лекции по словесному отделению, ныне же по прошению его от Университета сим уволен; и как он Лермантов полного курса учения не окончил, то и не распространяется на него сила Указа 1809 года, августа 6-го дня и 26 сентября предварительных правил Народного просвещения. Дано в Москве июня 18-го дня 1832 года. Подлинное подписано: Ректор Двигубский, непременный заседатель Иван Давыдов, декан Михаил Каченовский, секретарь Щеглов.

Подлинный аттестат получил своекоштный студент Михайло Лермантов».

РМ, 1883, кн. 4, с. 84; Висковатый, Приложения, с. 4; Щеголев, вып. I, с. 110.

Июль — начало августа. Лермонтов вместе с Е. А. Арсеньевой выехал из Москвы в Петербург. По дороге из Твери письмо к С. А. Бахметевой.

«Дело в том, что я обретаюсь в ужасной тоске: извозчик едет тихо, дорога пряма, как палка, на квартере вонь, и перо скверное!..»

Лермонтов, АН СССР, т. VI, письмо № 6, с. 409.

Июль — начало августа. Проездом в Петербург Лермонтов в Новгороде. Стихотворение: «Приветствую тебя, воинственных славян святая колыбель…».

Лермонтов, АН СССР, т. II, с. 46 и 320.

Первая половина августа. Первое письмо Лермонтова из Петербурга к С. А. Бахметевой.

«.. до самого нынешнего дня я был в ужасных хлопотах; ездил туда сюда, к Вере Николаевне <Столыпиной> на дачу и проч., рассматривал город по частям и на лодке ездил в море — короче, я ищу впечатлений, каких-нибудь впечатлений! … наконец я догадался, что не гожусь для общества, и теперь больше, чем когда-нибудь; вчера я был в одном доме NN, где, просидев 4 часа, я не сказал ни одного путного слова; у меня нет ключа от их умов — быть может слава богу! — … мы только вчера перебрались на квартеру: — прекрасный дом* — и со всем тем душа моя к нему не лежит; мне кажется, что отныне я сам буду пуст, как был он когда мы взъехали.

«Странная вещь! только месяц тому назад я писал:

Я жить хочу! хочу печали
Любви и счастию на зло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело;
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман: —
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?

«И пришла буря, и прошла буря; и океан замерз, но замерз с поднятыми волнами; храня театральный вид движения и беспокойства, но в самом деле мертвее чем когда-нибудь… Я короче сошелся с Павлом Евреиновым: — у него есть душа в душе!

«— Одна вещь меня беспокоит: я почти совсем лишился сна — бог знает, надолго ли; не скажу, чтоб от горести; были у меня и больше горести, а я спал крепко и хорошо; — нет, я не знаю: тайное сознание, что я кончу жизнь ничтожным человеком, меня мучит.

«Дорогой я еще был туда сюда; приехавши не гожусь ни на что; право, мне необходимо путешествовать; — я цыган».

Лермонтов, АН СССР, т. VI, письмо № 7, с. 409–411.

* В письме идет речь о доме Ланского на Мойке у Синего моста. (Ныне не сохранился. Находился на участке д. № 84 по Мойке и № 15 по переулку Пирогова).

Август. Письмо Лермонтова к С. А. Бахметевой, пересланное из Петербурга в Москву с Павлом Евреиновым.

Лермонтов, АН СССР, т. VI, письмо № 8, с. 411–413.

28 августа. Письмо Лермонтова к М. А. Лопухиной.

«Пишу вам в очень тревожную минуту, так как бабушка тяжело заболела и уже два дня как в постели; получив ваше второе письмо, я нахожу в нем теперь утешение. Назвать вам всех, у кого я бываю? У самого себя: вот у кого я бываю с наибольшим удовольствием. Как только я приехал, я посещал — и признаюсь, довольно часто — родственников, с которыми я должен был познакомиться, но в конце концов я убедился, что мой лучший родственник — я сам; я видел образчики здешнего общества: дам очень любезных, кавалеров очень воспитанных — все вместе они на меня производят впечатление французского сада, и не пространного и не сложного, но в котором можно заблудиться в первый же раз, так как хозяйские ножницы уничтожили всякое различие между деревьями.

«Пишу мало, читаю не больше; мой роман* становится произведением, полным отчаяния; я рылся в своей душе, желая извлечь из нее все, что способно обратиться в ненависть; и все это я беспорядочно излил на бумагу — вы бы меня пожалели, читая его! ..»

Лермонтов, АН СССР, т. VI, письмо № 9, с. 413–416 (перевод с французского, с. 703).