Летописец 2

– Он как тебя приголубил, так ты шагов на пять отлетел и с деревом встретился, – сообщила Мида. – Этот злыдень твою ковырялку из груди вынул и хотел тебе кочерыжку оттяпать, но тут ведун подоспел и дубинкой ему по темечку тюкнул. Тот слегка подрыгался и затих.

– То есть я проиграл, – констатировал я.

– А чего ты хотел? – послышался смешок ведуна. – Ты же впервые на таких скоростях действовал. Я уж думал, все связки порвал и загнулся от внутренних повреждений. Но ты хорош. Чуть богам душу не отдал, но как-то выкарабкался.

– Это плохо, – сказал я. – Мне почему-то показалось, что у меня есть шанс на победу, а на деле, если бы не ты, то привет загробный мир.

– Ты не ной, – строго приказал старик. – Мастера такую скорость годами нарабатывают, а ты впервые ускорился и сухожилия в разнос пошли. Полежишь декаду другую, а Мида тебя мазями обмажет…

– Ты хочешь сказать, что я так долго лежать буду? – удивился я. – А как же тренировки? Мне нельзя расслабляться, а то очередной гость из Бездны меня точно на ленточки порежет.

– Ты, давай не умничай, – проворчала Мида. – Отвоевался ты. Скажи спасибо, что головы не лишился. Наг – гаденыш, шустрым оказался…

– Вы хотите сказать, что теперь я не смогу сражаться мечом? – с ужасом спросил я. – И кому я такой нужен?

– Хм, эту ковырялку можно только в переплавку, – хмыкнула Мида. – Твой длинный меч ржа пожрала. Там где клинок с кровью соприкоснулся, считай, что сгнил.

– А как же я буду без меча?

– Да не ной ты, – произнес ведун. – Подлечишься, и снова будешь изображать из себя, как ты там говорил: «рыцарь без страха и упрека»?

– Не помню, кажется да.

– И кольчугу знатно посекли, – сообщил старик. – Если бы не шкура земляного дракона, то демон бы тебя несколько раз проткнул. Но ничего, скоро кузнец ее подлатает, и будет, как новенькая.

– Слушай, а ведь клинок был со знаком паладина, – вспомнил я. – Почему он испортился? Ведь его ковали специально для боя с демоном…

– Так именно он тебя спас, – ответил ведун. – Другими мечами мы шкуру нага пробить не смогли. Хотя, если навалиться всем телом, тогда да, но кто ж в бою тебе позволит делать такое? Наг очень резвый. Если бы не ты, порубил бы он ваннов. Так что теперь отдыхай, защитник ты наш.

Я лежал с закрытыми глазами и размышлял. Если я лишусь возможности сражаться – это катастрофа. Кому я буду нужен? Меня в первом же поселении прибьют, просто так, потому что чужак. Да, победитель земляного дракона и укротитель гнедого жеребца, но тут ценят только сильных людей, а я без меча слабак. Огненные шары я делать не научился, так что защитить себя не смогу. Короче балласт, от которого принято избавляться. Меня конунг быстро прикопает, так сказать: во избежание. Как то все слишком не радужно получилось. Хотя, честно сказать, я сам виноват в случившемся. Если бы я змейке голову не отрезал, демон не получил бы импульс смерти и остался в яйце. Потом бы мы его вместе с ведуном быстро прибили. А ведь я ему собственноручно оружие в руки дал. Но как говорится: «поздно пить Боржоми».

Положа руку на сердце, могу сказать, у меня сложилось впечатление, будто одноглазый старик не верит в то, что я смогу восстановиться. Он, вроде изображает оптимизм, но в голосе никакой радости не слышно. Наверное, списал меня в утиль. Надеюсь, хоть добивать не станет, чтобы я не мучился. А то у ваннов были подобные случаи, когда герой не хотел оставаться калекой. Но, пока я не разобрался в собственных ощущениях, торопиться не буду. Руки на себя всегда успею наложить.

И вот лежу я себе под деревом. Рядом что-то пованивает, вероятнее всего кровь нага, а так ничего. Тишина, благодать, костерок с одного бока согревает. Можно сказать хорошо валяюсь. Как парализованный инвалид. Даже нос почесать не могу. А может я позвоночник сломал? Мог я об ствол дерева приложиться и хребет покалечить? Думать об этом не хочется, но теоретически человек ниже шеи ничего чувствовать не должен, а я тепло костра ощущаю. Значит позвоночник целый. Хоть какая-то радость, а то провести оставшуюся жизнь на лежанке страшно, аж жуть…

– Эй, защитник наш резвый, как тебе лежится на сырой земле? Не холодно?

– Холодно, – сообщил я.

– Это хорошо, – сказала знахарка. – Значит, жить будешь. Давай-ка я под тебя шкуру подложу, а то подхватишь воспаление и от жара загнешься.

– Мида, а чем ты руки протирала и раны смазывала? – спросил я.

– Так настойкой специальной, – ответила она.

– Дай нюхнуть, – попросил я.

– Зачем?

– Надо.

– На, – и поднесла к носу небольшую бутылочку. Запахло спиртом и какими-то травами. Я лизнул и решил, что пить вроде можно, но только слишком крепкая штука. – Эй, ты что творишь?

– А можешь с водой разбавить?

– Зачем?

– Ну, что ты упрямишься? – проворчал я.

– Зачем настойку мешать? Она же всю ценность потеряет.

– Я глотнуть хочу, – объяснил я.

– Ты нормальный? Она же гореть может, – воскликнула знахарка.

– Ну, совсем чуть-чуть. Скажем так, для профилактики.

– Я тебе сейчас такую лактику устрою, – рыкнула Мида. – Мало ему порванных сухожилий, так он себе дыру в животе сделать хочет. Даже не думай!

– Ну, пожалуйста!