Летописец бедствий

— Верно, говоришь Соломон! Огнешар сорвётся с твоих рук и полетит в цель. Не все я мозги пропил. Понимаю! Ну?! — дед закивал головой, а в его глазах мелькнул интерес, смешенный с хмелем от той сивухи, что он пил недавно.

— Кочергу согну! А молния?! Она ведь ударит из моих рук? Верно?

— Конечно! А как иначе?! — Кузьма пожал плечами, говоря этим «А что ты хотел?»

— Она не может ударить из земли, прямо у ног цели по восходящей траектории?

— Хоть ты и разговариваешь как орк, но я тебя понимаю! — старик начал кивать уже всем телом, как будто танцуя на сельской дискотеке перед местной известной барышней, которая всем даёт и знает архитектуру всех сеновалов округи.

— В общем воином буду! Пошло оно всё! — решил я уже всё для себя, кивая своим мыслям.

— Не спеши отрок! Есть предложение! — «Гэндальф» ещё раз приложился к фляжке, осушив её до дна, и поднял вверх многозначительно палец. Не средний …указательный…

— На пузырь тебе скидываться я не буду, сразу отказываюсь! — скрестил руки на груди и помахал головой, в знак отрицания, схемы отъёма денег у безденежного меня. Я в этом мире пока на правах «иждивенца» Штрайхов. Да у меня даже своей тушки нет!

— Знаю, что тебе предложить Соломон. Послушай старика! — Прокашлявшись, дед поднялся и отряхнул заднюю часть мешка из-под картошки. — А лучше не слушай, а пошли на задний двор академии, где тренировочная площадка!

— В трясущиеся лапы своих друзей-алконавтов сдать меня хочешь? — прищурился, как один политический деятель глядя исподлобья на старика. — Я на такие схемы ещё на Земле насмотрелся! Наёжишь ты бабку в кедах, а не меня!

— Твоя мать с орком видимо блудила! Пошли, говорю! Если я тебя правильно понял, то могу тебе кое-что предложить!

— В два смычка, местную синюху мы отыгрывать не будем! Отказываюсь! — замотал я головой!

— Ты идёшь орочий сын? — Кузьма Кузьмич уже стоял перед дверью в академию, поигрывая кистью, зажатой между пальцев. — Сам же хотел, чего-нибудь необычного?

— Ну, пошли, напишем рядом с платформой перемещения: «Декан-лох», а «секретарша — всем даёт» — я встал и пошел за стариком. Всё равно Светки пока нет, а к магам идти мне расхотелось напрочь! В конце концов, можно всегда прети в область башни гильдий и вступить в любую из них.

В руках у Кузьмича появилась чернильница, в которую он мокнул кисть и написал на своей ладони вязь символов. Я приоткрыл от удивления рот, наблюдая как кисть «пляшет» в руках забулдыги, вырисовывая непонятные, но красивые письмена! Легкое свечение окутало руку деда, после чего он направил её на меня, открывая ладонь.

— Хоть ты и орк, но я кое-что тебе покажу, а ты уже сам реши, нужно оно тебе или нет! Пойдём! — «Гэндальф» слегка улыбнулся, качаясь, стоя на подгибающихся от употребления алкоголя ногах. — Молнию из земли не покажу, конечно…

Хотел ответить, но мой рот как будто залили цементом, который затвердел. Единственное, что я мог сделать — хлопать ресницами от удивления.

— Не пытайся! Пустое… — обмолвился Кузьма, исчезая за дверью, оставляя меня в недоумении. Кто такой этот «Питерский» бомж?

Едва закрылась дверь, как я поспешил за «Гэндальфом Синим» на задний двор академии, где располагалась тренировочная площадка. Интерес мой был очевиден: «Сам, Дэус не мог меня заткнуть, а тут какой-то дед „закупорил“ бездну моего слога!».

В набитом людьми холле, деда не обнаружил и поспешил к назначенному месту встречи. Идя прямо, расталкивая обывателей и никуда не сворачивая, налёг всем телом на увесистую дверь, ведущую к заднему двору академии, где ранее располагался вольер с ныне почившим опоссумом.

— Огнешаров ты не будешь пускать в разные стороны, но могу предложить другое… — Кузьмич стоял, пошатываясь перед входом на тренировочную площадку. — Что скажешь?

— Ммммм! — помотал я руками, и покрутил у виска, указывая на деда.

— Ах! Да! Говори! — Кузьмич махнул рукой, и мои губы разжались сами собой.

— Давай уже показывай, что хотел! — недовольно пробурчал я, потирая ладонью рот.

— Хорошо! Пойдём к тренировочным чучелам! — Старик, шатаясь на ходу, достал несколько листов желтоватой бумаги.

— Будем письма писать? — наморщился я. — Не люблю письмо, а вот как ты меня заткнул — мне понравилось!

— Не письма! Письмена! Я же мастер-писарь! — старик на ходу стал что-то писать на листах, поочередно их сворачивая.

Чем я занимаюсь?! Нормальные инициированные, сейчас в очередях к эмиссарам толкутся, а я с полоумным алконавтом, последней степени погружения по тренировочной площадке бегаю. Дожился…

— А теперь смотри внимательно отрок! — Кузьмич остановился и повернулся ко мне лицом, держа в руках шесть бумажных листов, закатанных в трубки. — Сейчас я тебе покажу силу слова!

После этой фразы, дед бросил один из скатанных листов через плечо, в расположенный в аккурат за его спиной в десятке метрах, тренировочный манекен. Судя по траектории полёта листка старику было плевать, на законы физики от слова «Вообще!» Бумажная трубка, которая должна была развернуться и не долететь, коснулась деревянного болвана.