Летописи Дорна. Белый воин

Спящего белого воя женщины потащили за собой, положив на длинные широкие ветви деревьев. О том, чтобы бросить своего спасителя среди леса, никто из них даже и не подумал. Постоянно цепляющуюся за деревья и кусты волокушу со спящим тянули поочередно. Молча, теряя последние силы, Аная и еще несколько женщин, постоянно падая в подмерзающий на вечернем морозе снег, тянули свою драгоценную ношу вслед за показывающей дорогу Наримой.

Темные силуэты скал появились из-за леса, когда усталые путницы уже не чаяли дойти до долгожданного отдыха. Каменные громады, будто гребни невиданных животных, росли из земли, заслоняя своими телами вечернее темнеющее небо. Они своей величественностью несли покой и умиротворение всему вокруг.

Последние несколько сотен шагов по безлесному пространству путницы прошли на одном дыхании — казалось, могучие скалы одарили своей бездонной силой женщин, таких маленьких и незначительных на фоне каменных исполинов.

Нарима, ведомая только ей известным знанием, шла вдоль грозно нависающих скал. Иногда останавливаясь, будто вспоминая что-то, она оглядывала скальные уступы и трещины. Пройдя еще несколько шагов, ведунья остановилась и, повернувшись к глядевшим на нее с надеждой женщинам, произнесла с облегчением:

— Пришли, слава Творцу! Там, за валуном, — тайная тропа. Зверю по ней не пробраться, а нам в самый раз будет. Только воя придется оставить с кем-то здесь, мы его потом на веревках поднимем на скалу.

— Я останусь с ним, — быстро сказала Аная.

Нарима, уже давно заметившая, как глядит молодая девушка на юношу, незаметно улыбнулась и повела женщин по открывшейся за валуном узкой, уходящей вверх расщелине.

С Анаей осталась Лора, мать ребенка, спасенного воином. Всю дорогу, ни на миг не расставаясь с малышкой, она шла рядом с волокушей и старалась помочь, чем могла, тянущим. И теперь, передав на время малышку Нариме, Лора решила остаться, чтобы помочь Анае закрепить веревки на теле спящего.

Проводив последнюю женщину, Аная и Лора утомленно опустились на колени. Дочь ярла, несмотря на усталость, постоянно следила за лесом, крепко сжимая рукоять голубого ножа.

Спящий вдруг хрипло прошептал что-то пересохшими губами на неизвестном странном языке. Его бледное лицо отчего-то хмурилось, а веки закрытых глаз еле заметно дрожали.

Девушка, набрав в горячие ладони чистого снега, приложила его к сухим бледным губам юноши. Талые капли мгновенно высыхали на растрескавшихся губах немного успокоившегося воина. Положив влажную от снега ладонь на разгоряченный лоб находящегося в бреду юноши, Аная почувствовала, как в ее холодных от снега пальцах отдается биение сердца воина.

Девушка не могла объяснить себе самой свои чувства. Казалось, она могла бы вечность сидеть рядом с этим непонятным и загадочным воином. От него исходило неведомое доселе молодой деве тепло силы. Даже рядом с отцом, крепким и уверенным, как морской риф, она не чувствовала себя в такой безопасности, какую ощущала подле мирно лежащего в забытьи воина. От мыслей оторвал голос сидящей рядом Лоры:

— Намаялся, бедный. Еще отрок совсем, а вон сколько тварей посек. Мою Даринушку спас, за это век его буду помнить. Будем живы — в Мирольме стольном дары Творцу на алтарь вознесу…

Вдруг сверху, с уступа, посыпались мелкие камешки, а за ними, немного позже, прилетел длинный кусок толстой веревки, завязанной на конце тугим узлом.

— Вяжите воя да поднимайтесь к нам по тропке, — послышались приглушенные высотой слова Наримы. — Да железки его посымайте, а то умаемся тянуть его.

Повозившись с веревкой, женщины обвязали ее вокруг тела воина и, проверив прочность узлов, дали наверх сигнал поднимать. Проследив, чтобы тело не ударилось при подъеме с земли, Аная и Лора проводили взглядами быстро взлетевшего вверх юношу, все еще находящегося без сознания. Когда его тело скрылось из виду, Аная и Лора сами начали подъем.

Протиснувшись сквозь узкий каменный поворот, женщины оказались на просторной скальной площадке, на которой уже лежал освобождаемый женщинами от веревок юноша. По правую руку темнел вход в небольшую пещеру, закрытый куском старой шкуры.

Нарима, увидев новоприбывших, сказала:

— Места хватит всем, а вот еды только на день. Больше дюжины голодных ртов — благо в тепле теперь. Каримушка мой долго выбирал сие место, с любовию. Как чуял, что жена его будет здесь хорониться от ворога.

Когда Лора ушла посмотреть, где ее ребенок, Нарима, укрывая поплотнее белой шкурой ра-хана лежащего без сознания воина, сказала Анае:

— Там еще есть кое-какая одежка да топора два. Завтра поутру пойдем с тобой за дровами да и поглядим заодно, может, какую птицу собьем. Лук у этого воя тугой, конечно, но у Каримушки моего был потуже да покрепче. Авось справимся как-нибудь.

— Что, думаешь, делать будем? — спросила Аная, устало присев подле Наримы.

— А что делать? Жить дальше — вон воин нам жизнь подарил, так теперь заново и жить ее надобно… — Слова ведуньи успокаивали Анаю, почувствовавшую себя наконец в безопасности за несколько последних дней. Тело обволокла усталость и приятное чувство отдыха.