Летописи Гарии. Нас больше нет

   Император заметил трех сражавшихся неподалёку. Сибур уже был пешим и отчаянно рубился против двоих наседавших на него бойцов. Амур устремился к нему, ударив коня в бока, и со всего размаха обрушил меч на одного из бойцов. По инерции проскакав дальше, остановился, развернул лошадь. Генерал из последних сил добил второго. Со стороны откуда-то появился всадник, и, подлетев сзади, всадил копьё в спину Сибура. Тот запрокинул голову к небу, дернулся, изо рта хлынула кровь. Генерал вдруг улыбнулся, медленно заваливаясь на спину. Император встряхнул головой, пытаясь прогнать увиденный бред. Всадник быстро развернулся и уже летел на него, выставив копьё вперёд. Глаза Амура налились кровью, он ударил коня копьём в круп, устремившись навстречу. Расстояние быстро сокращалось, император не видел ничего перед собой, ослеплённый ненавистью. Перед самым ударом его лошадь вдруг резко дернула в сторону, уводя седока от смертельного удара, но Амур успел задеть противника в плечо, что тот свалился на землю. Снег развернулся и без команды рванулся назад. Император перехватил копьё для броска и в миг, когда поравнялся с пятившимся назад, пытавшимся подняться бойцом, поднял руку вверх и со всей силы всадил воронёную сталь в грудь, на одеждах которой скалился золотой дракон. Воин коротко вскрикнул и сильно дёрнул головой, что кожаное забрало сползло с его лица.

   Амур подъехал вновь, ухватился за древко копья, намереваясь вытащить из хрипевшего тела, и замер.

   Боец хватал ртом воздух, из горла ритмичными толчками выплескивалась кровь, перемежаясь с булькающими хрипами.

   Император слез с лошади и растерянно глядя в окровавленное лицо, опустился перед братом на колени. Он медленно протянул к нему руку. Губы задрожали, всё тело затрясло, словно в сильной хвори. Тариман смотрел каким-то тоскливым взглядом, пытаясь что-то сказать, но не хватало воздуха. Он вдруг закатил глаза, обхватил торчавшее в груди копьё и, дёрнув его из последних сил, вытащил.

   Кровь хлынула новым ручьём изо рта. Тариман с трудом сделал вдох, замер на мгновение.

– Прости… – выдохнул он с сильным хрипом.

   Взгляд его стал бегать из стороны в сторону и через мгновение замер вовсе, а пальцы рук крепко вцепились в землю.

   Амур стал трясти за плечи безжизненное тело, затем прижал крепко к себе.

– Простил, брат… Давно простил… – шептал император, покачиваясь из стороны в сторону.

   Невыносимая боль утраты прокатилась по сознанию, безжалостно дробя его на мелкие осколки. Амур прижимал крепко к себе мёртвое тело Таримана, моля богов, чтобы всё это оказалось дурным сном. Чтобы он вдруг проснулся где-то далеко от этих мест и увидел брата, разминающего тело в своих ежедневных тренировках. Чтобы отец вдруг подошёл, обнял их обоих и, улыбнувшись, сказал, как гордится своими сыновьями. Император поднял голову в небо и, зажмурив глаза, глубоко несколько раз вздохнул. Его разум был опустошён, душа будто замерла в стремительном полёте к яркому теплому свету, так и не сумев достичь его границ, чтобы воссоединиться навсегда. Он потерял счёт времени и, продолжая стоять, словно каменное изваяние, больше всего в жизни сейчас боялся открыть глаза. Он хотел бы их распахнуть и увидеть перед собой зеленеющие травы, приятным слуху шорохом подающиеся в стороны от дуновений ветра. Но он знал, что увидит на самом деле и оттягивал этот момент как можно дольше.

   Поле устилали тысячи мёртвых тел, кровью которых была залита земля вокруг, глубоко в себя впитывая бурые слёзы человека. Император отрешённо бродил среди страшных плодов смерти, иногда склонялся над кем-нибудь, проводил ладонью по лицу, закрывая глаза, и продолжал медленно идти дальше.

   Шум позади, заставил обернуться. Пеший отряд из двух десятков бойцов, выживших в бою с сирхами, приближался со стороны холма от дубовой рощи. Они бежали по полю, быстро сокращая расстояние, но когда уже были совсем близко, их бег замедлился, вскоре перейдя на шаг, затем и вовсе остановившись. Воины с растерянным видом смотрели на представшую их взору картину. Их выветренные лица застыли в изумлении, а глаза щурились от сильного ветра, резкими порывами беспощадно выбивающего влагу из них. Из небольшой низины неподалёку, появился Маргас. Он сильно хромал, почти не наступая на одну ногу, а сбоку, уложив его руку себе на плечо, шёл Мерьян, поддерживая товарища.

   Солнце быстро пряталось за горизонт, торопясь скорее скрыться, чтобы не видеть больше того, что творилось на земле.

   Бойцы, по приказу императора, забрали тела Сибура, Таримана и остальных кто погиб, отнесли их к одиноко стоявшему дубу, на холме. Всю ночь готовили огромные настилы, а ближе к утру, когда всё было закончено, предрассветные сумерки озарились ярким пламенем от полыхающих костров. Утомлённые жизнью взгляды солдат, смотрели в играющий причудливыми формами огонь, провожая в последний путь воинов, каждый из которых был по своему бесконечно дорог императору.

Глава 29

– Ты уходишь, отец? – поинтересовался Зор.