Летописцы отцовской любви

После развода сослуживцы часто спрашивали меня, как мы с парнем управляемся по дому. "В целом неплохо", - отвечал я, и, должен сказать, это была чистая правда. Естественно, у нас хватало забот, скорее практического характера, так что особо хандрить было некогда. Около полугода мы снимали квартиру в полуподвале, где, как говорится, не шибко разгуляешься. Квартирка была тесная, сырая, ни тебе холодильника, ни стиральной машины, ведь на несколько месяцев завозить туда весь этот скарб не имело смысла. На счастье, была зима, и в пластиковой сумке за окном ни масло, ни молоко не портились. Белье мы отвозили в рюкзаке к бабушке. Вот так. Потом мы, слава Богу, получили нашу нынешнюю квартиру, и уж тут мне пришлось обставить ее по полной программе. Я взял ссуду, ведь большую часть сбережений я истратил на туры в Высокие Татры или Болгарию. Тем самым, естественно , я не хочу сказать, что сожалею об этом, напротив, я рад, что тогда ездил туда с Ренатой, для наших отношений в то тяжелое время это было очень полезно, хотя, с другой стороны, надо признать, с ней не всегда было легко. Так вот, мне пришлось купить не только стиральную машину и холодильник, но и мебель, телевизор, пылесос, утюг с паром (думаю, незачем тут перечислять марки всех этих вещей), гладильную доску с тефлоновым покрытием и складную сушилку для белья. Так мы с сыном стали полностью самостоятельными . С домашней работой у нас практически проблем не было: убраться достаточно раз в неделю, мусор выносит парень, это его работа, посуду моем поочередно, для стирки - машина, все сохнет само, а гладить приходится разве что майки, рубашки и скатерти. Нижнее белье я принципиально не глажу, равно как и полотенца, ну а постельное - купил не мнущееся, креповое. По правде сказать, домашнюю работу я выполняю с охотой (только вытирать посуду не выношу), она даже как-то успокаивает меня. Поэтому могу сказать, что вплоть до того времени, как Рената целых два года не ходила к нам, мы после развода никаких особых трудностей не испытывали - естественно, если не считать проблем с парнем, которому пришлось после нашего переселения сменить школу. Он пошел во второй классс, но учительница с экспертом-воспитателем сразу надумали перевести его в специальную школу. Я же решительно был против и настоял на том, чтобы он ходил в нормальную школу с нормальными, толковыми детьми, от которых отличался единственно тем, что подчас залезал под парту и минуту-другую потихоньку там чиркал. Только это и было, так сказать, камнем преткновения. Сейчас уже существуют разные экспериментальные школы, где дети обучаются, к примеру, даже лежа на полу, чтобы лучше приспособиться к своим врожденным особенностям, но, уверяю вас, в начале восьмидесятых ни одному ребенку писать под партой не дозволялось. В конце концов пришлось обратиться к парторгу нашей части, который был знаком с завотделом народного образования, и только после его ходатайства мальчика оставили в школе. Типично, кстати, что именно из этой школы, откуда хотели его выставить, сейчас пишут ему и звонят, приглашая прийти почитать что-нибудь или побеседовать с учениками. Только я посоветовал ему, с позволения сказать, послать их куда подальше.

10.

Последняя новость: на пляже онанист! Ну и дела: Мне и головы поднимать с лежака не нужно - волей-неволей узнаю почти все, что происходит: Уже несколько раз его заметили в море с обнаженным: В раскаленном воздухе летают слова английские, немецкие, греческие, чешские. Веселые и возмущенные. You don 't say! Really?! Под солнечным зонтиком наших соседей-немцев раздается даже слово Polizei. Я не открываю глаз. Солнце печет. Голоса стихают.

Жара не унимается:

"А то, что человек, которого называют сексуальным преступником, славит дело Создателя как никто другой, и объяснять нужды нет", - скорей всего процитировал бы им Виктор из Мартина Вальзера. Он ведь жутко начитанный. Я не знаю человека, который читал бы больше его. Иногда он читал целыми днями и часто кое-что цитировал.

"Запретишь мне читать - умру с голоду".

Или: "Столько правды выстоит, сколько правды отстоим".

Или же: "Быть человеком каждодневно".

И много-много другого - правда, Виктор?

Над пляжным онанистом Виктор бы только посмеялся. Или скорее бы высмеял, это гораздо точнее. Равно как высмеял бы всех на пляже. Нас, чехов, этих среднеевропейских карликов с прыщами как на жопе, так и на душе, да и немцев, естественно, тоже, этих мелкобуржуазных поросят с пупками, налитыми помоями. Высмеял бы всех и вся.

Однако пуританином он не был, куда там.