Летописцы Победы

Но пора собираться и в обратный путь, к вечеру надо обязательно попасть в редакцию. Оперативные материалы о взятии Орла должны пойти в очередной, завтрашний номер газеты. Добравшись до своего «Як-6», сразу же идем на взлет. Посадочная площадка поросла высокой травой, которая притормаживает разбег самолета. С трудом, но все же кое-как оторвались от земли, едва не задевая крыльями высокие деревья. Оглядываюсь: как чувствует себя Галин? А он, душевная простота, и не заметил опасности. Флегматично зевнув, лишь поинтересовался, сколько же времени нам лететь до столицы, и снова уткнулся в записную книжку.

Приземлившись на Центральном аэродроме, мы не стали вызывать редакционную машину, решили добираться до редакции на улицу Чехова на троллейбусе. Он был переполнен. Но стоило Сергею Лоскутову крикнуть женщине-водителю, что мы, мол, с фронта, как пневматика тут же сработала, дверцы раскрылись. Показывая пассажирам уже увядшие цветы, подаренные орловчанкой, мы рассказывали об увиденном в Орле. Многие, наверное, проехали в тот час нужные им остановки: всем хотелось из первых уст услышать о победе советских войск…

Когда верстались газетные полосы с нашими «орловскими» материалами, по темному августовскому небу прокатились орудийные залпы. То был первый за всю войну столичный артиллерийский салют в честь наших войск, освободивших в один и тот же день два ключевых города Курской дуги — Орел на ее северном фасе и Белгород — на южном. Вот почему, едва рассвело, мы с Галиным вновь оказались на борту «Як-6». Курс — на Белгород.

Так началась наша длительная, примерно в полтысячи суток, совместная журналистская работа с Борисом Галиным. Хрупкий на вид, невысокого роста, он оказался весьма выносливым и неприхотливым человеком. Его работоспособности можно было только завидовать. Проведя в войсках несколько исключительно напряженных дней и сойдя по прилете в Москву с самолета, он тут же принимался за дело и спустя несколько часов мог сдать очерк в набор. Писал Галин на небольших, величиною с ладонь, листочках, так, дескать, удобнее для вычеркиваний. А вычеркивал он немало, пока не останавливался на наиболее емкой и точной фразе. Признаться, я многое перенял от него в совместной работе над газетными материалами, стараюсь придерживаться подобной манеры письма и по сие время.

Тогда, летом сорок третьего, за полсотни суток битвы на Курской дуге, мы с Галиным побывали в войсках четырех фронтов — Центрального, Воронежского, Брянского и левого крыла Западного, в трех крупных городах — Орле, Белгороде и Харькове, только что освобожденных от гитлеровцев. И, разумеется, привозили из них в редакцию сверхоперативные материалы, шедшие в очередные номера газеты. Это была интересная, я бы сказал, захватывающая журналистская работа: сегодня в жизни — завтра на газетной полосе.

Вскоре врагу был нанесен удар под Таганрогом. Мы входили в этот город вместе с передовыми частями войск Южного фронта. Разгрому таганрогской группировки гитлеровцев содействовал острый маневр кавалерийского и механизированного соединений, прорвавшихся в тыл противника. По совету командующего фронтом Ф. И. Толбухина мы с Галиным направились в Кубанский казачий кавалерийский корпус. Казаки держали дневку на хуторах. В беседах с командирами, политработниками и бойцами-конниками перед нами раскрылась картина интереснейшей операции. Суммировав эти рассказы, написали несколько трехколоников, озаглавленных коротко: «Прорыв». Они, сразу же напечатанные в «Красной звезде», нашли живейший отклик у читателей — и на фронте, и в тылу.

Это совместное наше выступление явилось своего рода началом ряда публикаций о других крупных операциях, проводимых различными родами войск. В частности, Новороссийской, когда стремительным ударом наших частей, наступавших с легендарной Малой земли по Черноморскому побережью, и кораблей флота город был освобожден от врага. Вместе с фотокорреспондентом Сергеем Лоскутовым, чуть было не подорвавшимся тогда на вражеской мине, мы, пожалуй, первыми из журналистов центральных газет вошли в Новороссийск и, беседуя с бойцами и командирами бригад морской пехоты 318-й стрелковой дивизии, уточняли все перипетии боя, блестяще проведенного воинами 18-й десантной армии.