Летописцы Победы

— Целая история, — ответил тот. — Пришел и просится туда. Я и комиссар категорически против. Он ни в какую. Я сказал, что туда добираться не только трудно, но и опасно. Туда, говорю ему, с трудом и потерями добираются наши самые опытные солдаты. Сиволобов как закричит: «А почему вы думаете, что правдист хуже и малоопытнее ваших солдат? Туда, говорит, куда доберется солдат, доберется и журналист!» Мы остаемся при своем. Тогда он вынимает из кармана приказ командующего армией генерала Болдина… Что нам было делать, по-твоему? Вот он и там…

Среди всех корреспондентов центральных газет и ТАСС Михаил Сиволобов выделялся особым колоритом, выносливостью, волей и стальной выдержкой. Звание правдиста считал самым высоким званием на свете и поэтому легче других проникал в блиндажи и кабинеты военных и гражданских начальников. Бесился, когда «Красная звезда» или «Известия» сообщали какую-нибудь новость с нашего участка Западного фронта раньше «Правды».

Короче — это был партийный газетчик с большой буквы, и не случайно именно его «Правда» вскоре сделала своим партизанским корреспондентом.

8

Шел третий день боев на Курской дуге. Боев ожесточенных и до сих пор невиданных.

И случилось так, что, попав ночью на огневые позиции одного артиллерийского полка, я не успел до утра закончить свою работу. А рано утром налетели 20 фашистских бомбардировщиков. Потом по нашим батареям открыла огонь вражеская артиллерия.

Сидя в окопе рядом с начальником штаба майором Владимиром Сурковым, я видел две атаки неприятельских танков. В одной из них участвовало тридцать восемь вражеских машин, в том числе двенадцать тяжелых танков «тигр».

У нас за спиной стоял артиллерийский корпус генерала Игнатова. Где-то рядом в засаде был наготове танковый корпус 2-й танковой армии. Поэтому и пехота, и артиллерия переднего края дрались увереннее и стойче, чем в первые дни.

Между двумя высотками, одна из которых была в наших руках, а другая — в руках врага, дымило двенадцать фашистских танков. Левее, правее и между ними чернели навеки застывшие машины, подбитые 5 и 6 июля.

Временами бывало очень страшно. Даже видевший и переживший на войне больше меня майор Сурков иногда так прижимался к песчаному дну окопа, что казалось, будто он хочет провалиться сквозь землю.

К обеду, однако, бой утих. Тишины не наступило, нет. По-прежнему били наши пушки и рвались вражеские снаряды. Но атаки противник не повторял.

Вот в это время майору Суркову и сообщили из стрелкового батальона, что к ним пришла девушка — старший лейтенант, фотокорреспондент фронтовой газеты «Красная Армия» Наталья Бодэ. Хочет снять подбитые «тигры». И так как в батальоне остались только младшие офицеры, они вспомнили о майоре и обратились к нему с вопросом, как быть.

Минут через десять к нам в окоп прыгнули Наталья Бодэ и лейтенант из батальона. Офицеры хором начали пугать фотокорреспондента настоящими и мнимыми опасностями, отговаривая от задуманного ею дела. Они понимали важность снимков, учитывали политическое значение появления фото подбитых «тигров» в печати, но резонно боялись подвергать жизнь девушки смертельному риску.

Наташа Бодэ слышать ничего не хотела.

Майор Сурков сказал:

— Хорошо, идите, лейтенант даст вам провожатого.

И к лейтенанту:

— Выделите группу обеспечения. Я прикажу нашим батареям приготовить заградительный огонь…

Снимки Натальи Бодэ, сделанные в районе станции Поныри, появились сначала во фронтовой газете «Красная Армия», а потом в «Правде» и «Красной звезде».

9

С писателем Василием Гроссманом мы одними из первых среди корреспондентов 1-го Белорусского фронта побывали в освобожденном польском городе Люблин. Только приехали во Владаву — небольшой городок, избранный на время местом пребывания штаба фронта, как прибежал посыльный из Военного совета. Сказал, что нас обоих приглашает к себе командующий Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский.

Не идем, буквально летим. Ведь поговорить с командующим фронтом в такие горячие дни наступления — большая журналистская удача!

— Мне доложили, что вы только что приехали из Люблина, — сказал маршал, пожав нам руки. — Москва очень интересуется состоянием этого города. Но, к сожалению, у нас в штабе никто не успел там побывать. Более или менее полной информации от генерала Чуйкова пока тоже нет. Можете ответить на вопросы генерала Антонова? Он сейчас у прямого провода…

Член Военного совета генерал-лейтенант К. Ф. Телегин добавил:

— Но нужна только правда. Никаких догадок и домыслов. Запомните, начальник Генерального штаба свой разговор с вами будет докладывать правительству.

У Василия Семеновича Гроссмана лицо сразу сделалось каким-то скучным. И я его понял. Да, мы были в Люблине. Но к докладу правительству, конечно, не готовы.

И все-таки пришлось подойти к аппарату. После того как К. К. Рокоссовский нас представил, Москва отстукала первый вопрос:

— Водопровод в Люблине работает?

Я посмотрел на Гроссмана. Он — на меня.

— Вы же пили у того поляка воду, — напомнил я ему. — Вода, кажется, была из водопровода.