Летос

— Но акцент у тебя как у южанки. К тому же фраза «не мог бы ты идти первым» звучит гораздо лучше, чем прямой приказ к исполнению.

— Ты тратишь наше время и даришь его тем, кто хочет добраться до тебя. Так что иди… вперед.

Акробат лишь хмыкнул и отправился в путь. Она провожала его взглядом, отстраненно отмечая, что чем дальше он отходит, тем слабее шепот в ее ушах. Наконец двинулась следом. Достаточно далеко, чтобы не чувствовать дискомфорта, но и не теряя его из виду.

За дубовыми рощами началась равнина с полями, на которых находилось множество стогов собранного сена.

Тэо шел быстрее, чем она, так что Лавиани пришлось чуть изменить привычный темп ходьбы. Как всегда машинально женщина переняла чужую походку. У акробата она была легкой, немного пружинистой и вполне удобной.

Услышав всадника, Лавиани неспешно сошла с дороги, поближе к скошенной траве, жалея, что ее метательные ножи остались в сумке, брошенной на постоялом дворе. По счастью, человек в сером плаще с оранжевыми полосами был гонцом, а не охотником за головами, и проскакал мимо, не обратив внимания на путников. Когда пыль, поднятая лошадью, улеглась, они с Тэо посмотрели друг на друга и не сговариваясь продолжили путешествие.

Еще через час акробата внезапно повело в сторону, она еще успела удивиться, как у того заплелись ноги… когда он рухнул набок, да так и остался валяться на земле.

— Это такая шутка из цирка? — Лавиани недоуменно вытаращилась на него.

Но расстояние было слишком большим, чтобы Тэо услышал ее голос. Он продолжал лежать в пыли, и женщина, негромко выругавшись, решительным шагом направилась к нему, быстро закипая от злости.

— Скованный! Я выбью из тебя эти глупости, мальчик! Клянусь морем, ветром и тысячью китами! — решительно произнесла Лавиани.

Она склонилась над ним, увидела белое точно мел лицо, пену, выступившую на губах, и вся ее злость пропала. Парень явно не собирался ее разыгрывать. Сойка оттянула веко, обратив внимание, что теперь зрачок закрыл почти всю радужку, оставив лишь тонкую золотистую каемку.

— Дела твои не то чтобы очень, мальчик.

Лавиани покачала головой и поспешила прочь. Однако шагов через тридцать остановилась, обернулась, глядя на потерявшего сознание человека.

— Забери тебя шаутт, рыба ты полосатая! — в сердцах выругалась она и вернулась.

Взяла его под мышки, отволокла с дороги, радуясь, что вокруг ни души. Он был тяжелым, но Лавиани за свою жизнь успела потаскать мужиков и потяжелее этого, так что справилась, хотя и не удержалась от ругательств. Положила канатоходца за стогом сена так, чтобы не было видно с тракта. Сейчас, когда парень был без сознания, вся ее необъяснимая ненависть испарилась.

— Что же с тобой такое?

Она еще раз проверила зрачки и их реакцию на свет, нащупала слабый и неровный пульс, послушала дыхание, наклонив ухо к губам. Пены уже не было, поэтому она понюхала их и удивленно хмыкнула. Запах был незнакомый. С особым пристрастием осмотрела ногти, их цвет и блеск, нажав на некоторые большим пальцем правой руки, и по ее хмурому лицу было видно, что ничего интересного она не узнала.

— Припадок. Но в чем причина? В мозге? — пробормотала сойка, положив сухие ладони на виски акробата, и сосредоточилась, чтобы ощутить «свет» в его голове.

То, что там жило, ей не понравилось. Среди ярких, золотистых искорок единственного, что осталось от ускользающего сознания человека, плавала густая серая муть. Точно меловая взвесь в воде. И через эту воду коралловой нитью протекало нечто. Оно было как вспышки факела, которым машут рядом с твоим лицом. Чувствуешь жар на коже, слепнут глаза, и возникает единственное желание — отшатнуться.

— Будь я проклята, если понимаю, что с тобой, — наконец сказала она, села рядом и задумалась.

Лавиани давно пора было уйти, у нее имелись куда более важные дела, чем возня с припадочным, но она продолжала перебирать варианты. Вспоминать все болезни и их симптомы. То, чему ее учили.

В третий раз проверила по кругу глаза, дыхание, пульс, ногти, ригидность[8]. Последняя была восковой, конечности оставались в том же положении, в какое их приводила женщина. Вновь «полезла» в голову, на этот раз сжав ее сильнее и стиснув зубы, чтобы не отшатываться от коралловых вспышек.

Следовало проверить, куда они ее приведут.

Она стала медленно спускаться вниз, дюйм за дюймом, от продолговатого мозга к позвоночному столбу, спрыгивая по каждому из позвонков шейного отдела, преодолевая нарастающую, противоестественную боль в собственной голове. Ей пришлось сдаться, когда сознание натолкнулось на целую сеть коралловых пауков в подлопаточной мышце, и не довести начатое до конца.

— Чтоб тебя, — буркнула она, вытирая рукавом неожиданно взмокшее лицо.

За свою жизнь Лавиани сталкивалась с разными болезнями, но такую видела впервые.