Летучие бурлаки (сборник)

Фукуяма писал, что в 1919 году в мире было 25 демократических государств, а в 1940-м — уже 13, в 1960-м — 36, а в 1975-м — почему-то 30. В течение весьма короткого промежутка времени — такие приливы и отливы. Всегда можно разбомбить несколько стран — список демократий пополнится. Однако до сих пор, между прочим, большая часть человечества живёт в странах, которые демократическими не являются.

Да, есть США, да, они существуют двести с лишним лет — но им самим-то не смешно соизмерять историю человечества со своим поступательным путём?

Римская империя существовала куда больше и след в мировой культуре оставила как минимум не менее весомый: по крайней мере, оглядываться на Грецию у Римской империи получалось куда более изящней, чем нынешним янки — ассоциировать себя с Римом.

Наглядное разнообразие половых взаимоотношений имело место уже в те крылатые времена. Да и демократия была явлена нам как раз в Греции. Но, всматриваясь в историю человечества, любой разумный человек согласится, что с тех пор никакого линейного пути эта история не продемонстрировала. Половина гражданских свобод была уже тогда, просматривалась «тенденция к либерализации» — и что в итоге?

Демократии топчут варваров, варвары топчут просвещённые деспотии, просвещённые деспотии гибнут от рук непросвещённых деспотий, непросвещённые деспотии становятся демократиями, следом они из демократий без посторонней помощи превращаются в фашистские государства (см. историю Европы первой половины XX века), ну и так далее — даже не по кругу, а удивительными зигзагами. Фашистские государства становятся демократиями, потом их снова сжирают варвары… Какое уж тут линейное движение.

Однако нынешние либералы, в том числе и наш глянцевый редактор, видят всё это словно какие-то марксисты нового образца. У марксистов вся история человечества, начиная с первобытно-общинных времён, вела к победе теории Маркса и диктатуре пролетариата, а у этих ребят Тутанхамон, Платон, Александр Македонский, Чингисхан, Леонардо да Винчи, Шекспир и Фрейд жили ровно затем, чтоб их правильно сыграл Клуни.

Те, кто с таким подходом не согласен, — люди умственно отсталые, пещерные, не понимающие элементарных доводов.

Редактор же пишет: белые американцы освободили негров. Ясно? Всё сходится! Так они продемонстрировали всему миру то, что существует свобода и её не остановить.

Нет, какая всё-таки прелесть! Негры жили чёрт знает сколько лет сами по себе и вообще не нуждались в том, чтоб их освобождали, потому что их и так никто не сажал на цепь — по крайней мере, по расовым причинам.

Тут вдруг выясняется, что милейшие белые люди освободили их совсем недавно, в прошлом веке, и теперь ещё рассказывают об этом в качестве сверхубедительной самопрезентации.

Всё это кошмарное самодовольство казалось бы смешным, но от него всего один шаг до военных походов на, скажем, Сирию. Оттого что: почему бы и нет? Эти мрачные сирийцы не нравятся героям, которых играет Клуни, разве вам не ясно?

В мире больше не осталось истории, один масс-культ — ладно бы свой у каждого: нет, общий на всех, и глянцевый редактор — пророк его. Старого Бога тоже нет, его придумал какой-то невротик вроде Достоевского. Нет китайцев, нет японцев, нет индийцев. Индейцев тоже нет, и то, что им совсем недавно разрешили быть в вестернах «хорошими», вовсе не отменяет того факта, что в фильмах про американскую и мексиканскую мафию они по-прежнему такое же кровожадное зверьё, как их предки, мешавшие ковбоям скакать на их лошадках.

Россия есть только в той степени, в которой она способна собезьянничать Штаты. А в общем и целом в мире не только есть — но и была! — одна американская демократия: она летит к свету, освобождая всё на своём пути.

После Второй мировой войны нам постепенно нарисовали комикс про мировую историю: «Краткое содержание предыдущих серий; сейчас наконец будет Клуни в роли адвоката». Главное, теперь никому не рассказывать, что, в сущности, на фоне толщи столетий за спиной этот десятистраничный комикс более всего напоминает ту самую пресловутую «статистическую погрешность».

Попавшие внутрь этой погрешности стремятся залить бетоном и мрамором шаткую поверхность под собой («Кто против нас с Клуни?») и объявить имеющиеся у них в наличии промежуточные итоги — окончательными.

Увидели плохого гэбиста в двух фильмах — и уже докладывают нам, что это прогресс. А если вдруг появится хороший гэбист — это, значит, движение вспять.

Гражданин редактор предпочёл не заметить, что сейчас положительных гэбистов в русском кино едва ли не больше, чем плохих, вот и Штирлиц вернулся; даже на означенном маленьком фронте ни о каком поступательном движении говорить не приходится.

Скажете, у нас идёт реставрация? Наверное. Но вы не задумывались над тем, что Реставрация и Возрождение означают по сути одно и то же?

Мы вовсе не ведём к тому, что гэбисты — хорошо, а всякие сообщества — плохо. Речь всего лишь о том, что мировая история видоизменяется и раскачивается неустанно, она — живой организм, и чем она себя лечит, и чем она себя губит — решить крайне сложно.