Летучие мыши

                    Он прошёл в столовую и сел на своё привычное место, со злостью бросив на стол карабин.  Сербин был прав, говоря о том, что его терзали угрызения совести. Вазген сейчас, как никогда раньше понимал, в какое жуткое дерьмо он попал, связавшись с этой троицей.  Эти мясники не несли в себе ничего человеческого. Эти подонки, жаждущие крови, не представляли никакой ценности ни для себя самих, ни для окружающего мира. Что могло толкнуть его в их компанию?  Вазген застонал сквозь плотно стиснутые зубы… Уж он-то прекрасно понимал, что только жажда власти, только неуёмное желание управлять хоть кем-то привели его на кривую дорожку. В какой-то момент он дал волю своей непомерной гордыне, и теперь вынужден был пожинать горькие плоды.  Его отец, который в школе преподавал историю, видел в Вазгене личность, но видел и его раздутое самолюбие и тщеславие. И он когда-то, еще в школьные годы Вазгена, сказал ему фразу, вычитанную у кого-то из старых философов: «Самое опасное следствие гордыни - это ослепление: оно поддерживает и укрепляет ее, мешая нам найти средства, которые облегчили бы наши горести и помогли бы исцелиться от пороков». Вазген почему-то всегда помнил это изречение, но как будто, желая опровергнуть его суть, всегда всё делал вопреки ему…

                     В столовую вошли Виталий и Дарья, неся в руках тяжёлые пакеты.

                    - Эй, старик, ты что, всё это купил в одном магазине? – не на шутку встревожился Вазген, увидев пакеты.

                    - Я не настолько глуп! – ответил Виталий. – Мне пришлось поколесить, чтобы никто не заинтересовался вопросом, зачем мне столько продуктов на двоих.

                    - Разумно, - Вазген успокоился. – Старая, свари-ка мне кофе. Только не такой, как всегда. Послабее.  От твоего кофе мой желудок скоро  превратится в кусок дублёной кожи… А потом иди к Сербину! 

Глава 4

                Сербин тяжело приходил в себя. Сполохи невыносимой боли разрывали каждую клеточку его тела. И сознание долго отказывалось возвращаться…

               Но резкий запах нашатыря в очередной раз шибанул в мозг, и Сербин открыл глаза. И боль тут же вонзилась клыками в каждый нерв…

               Чёрная, плотная, будто осязаемая темнота  окутывала комнату, и Егор подумал, что от удара прикладом по голове он потерял зрение и теперь уже ничего не будет видеть…

              Через несколько минут боль поутихла, и он начал вспоминать всё, что произошло в столовой. Он медленно протянул руку к протезу,  и нащупал пустоту. Движение руки причинило адскую боль, и он попытался повернуться на бок. Боль выстегнула его так, что он поневоле застонал…

              Две тёмных тени сразу же метнулись к нему с двух сторон.

              - Слава Богу! – узнал он голос Дарьи. – Лежите тихо, не нужно шевелиться… Нельзя вам! Нужен покой!

             - Кто ещё здесь? – слабым голосом спросил Сербин.

             - Это я – Настя, - ответила девушка и пересела к нему на постель. Почувствовав её близость, Егор нашёл руку Насти и легонько сжал тонкую девичью кисть.

             - Сколько я был без сознания?

             - Долго, - сказала Дарья. – Несколько часов. Я уже начала думать, что вы в состоянии комы…

             - Где мой протез? – спросил Егор.

             - Салех, когда очнулся, разбил его прикладом, - ответила девушка.  – Хотите сигарету, Егор? Я собирала ваши вещи, разбросанные бандитами, и нашла початую пачку.

             - Хочу, - едва слышно сказал он. – Я давно не курил, потому что моя пачка закончилась, а просить у Вазгена я не хотел.

               Настя вставила сигарету между разбитыми губами Сербина и чиркнула колёсиком зажигалки. В тонком, дрожащем, как от озноба пламени зажигалки он увидел девичий силуэт и глубоко затянулся, разорвав кашлем тишину комнаты. Острая боль отозвалась в рёбрах, закружилась голова, и в неверном  красноватом свете, отбрасываемым огоньком сигареты,  комната поплыла перед глазами…

                 - Как там Гено? – спросил, кашляя, Сербин.

                 - Был жив, когда меня отправили к вам, - ответила Дарья. -  Но я думаю, до утра он не дотянет, если они не согласятся вызвать «Скорую» или привезти к нему доктора. Егор, вы можете ответить мне на один вопрос?

                  - Задавайте свой вопрос, Дарья, - Егор догадывался, о чём она спросит.

                  - Вы ведь знали,  Егор, чем закончится, ну, что произойдёт дальше, когда ударили Гено?

                  - Наверно, знал…

                  - Тогда зачем?...

                  - Зачем пошёл на обострение?

                 - Да! Зачем? Зачем вы... вы пошли на это? – голос Дарьи задрожал…

                 - Вы, наверно, не поймёте, если я скажу, что не мог поступить иначе…

                 - Наверно, нет! –  Дарья всхлипнула, видимо, вспомнив, как избивали Сербина. - Вы ведь знали, что на карту поставлена ваша жизнь! А, возможно, и наша?!

                 - Дарья, мы не должны позволять этим подонкам унижать ни одного из нас, понимаете?

                 - Вы ударили его за то, что он сорвал с Насти одежду?

                 - Да! Он хотел унизить её перед нами! Понимаете, не перед своими дружками, а перед нами! Показать нам с вами, что он её хозяин и волен делать с нею всё, что захочет…  Я не должен был оставлять это безнаказанным.

                  Настя осторожно сжала его руку.