Летучие мыши

             - Но! Я предложил начальнику разведки немедленно, с сегодняшнего дня отправить всех нас в отпуск, благо, мы все имеем за душой неиспользованные отпуска.

             - Вот это дело! – воскликнул Кум. – Исстрадалась душа по «кобылам», скачущим по дискотекам!

             - Не стыдно тебе так – о женщинах? – с укором спросил Седой.

             - Так, я ж не о женщинах! Я о «кобылах», готовых раздвинуть ноги за бокал коктейля «Пино Коллада»!

             - Ладно, пока не шибко обольщайтесь, ибо вопрос с командующим ещё не решён. Но если он будет решён, завтра нам доставят документы и денежное довольствие. После этого  мы рвём на броне в Хасав-Юрт, берём маршрутку и пилим домой!

             - Ура! Ура! Ура! – в один голос полушёпотом произнесли разведчики.

             - А теперь – разойдись!

             На следующий день майор Дорошин прилетел сам и доставил всё необходимое.

             Седой с удивлением рассматривал своё отпускное удостоверение – ему насчитали 59 суток отпуска – основного и реабилитационного после ранения.

             - Ну, ни хрена же себе! – только и смог вымолвить Седой, сворачивая бумажку. – Вот это отпуск! Да я забуду за это время, с какой стороны к БТРу подходить!

             Разведчики дружно рассмеялись.

             - Николаич! Ну, зачем мне посчитали всё в кучу?

             - Командующий велел тебе хорошо отдохнуть! Кстати, по банде уже есть серьёзные наработки. Думаю, через пару недель раскрутим полностью.

             - Так Кадыров же дал всего два дня!

             - Командующий встречался с Ахмат-Ходжи и объяснил ему ситуацию.  Но на вашем допросе прокуратура настаивает, поскольку вы единственные свидетели того, что перед вами были боевики и сражались вы с переодетыми духами. Так что, сваливайте из Чечни, и чем быстрее, тем лучше!

             - Да кто бы спорил? Мы – не будем!

             Не знал Седой, да и не мог знать, чем закончится для него этот отпуск, каким обернётся концом…

Глава 7

             Седой сутки отсыпался... Вставал, выпивал стакан воды и снова падал в кровать.

             Почувствовав себя полностью восстановившимся от постоянного недосыпания, он встал под душ и долго стоял под колючими  струями то горячей, то холодной воды.

             Проснулся он вечером, и идти никуда не хотелось, но холодильник был пуст, а есть хотелось. Он оделся и пошёл в супермаркет.  Купив сосисок, десяток яиц, хлеба и пива, он пошёл домой. Смотрел «ящик для дураков», как он называл телевизор, пил пиво, закусывая сосисками, и чувствовал, как тоска постепенно змеёй заползает в душу…

             Включил компьютер, вошёл в почту, но увидев более трёхсот не отвеченных писем,  выключил.

             Поневоле вспомнил жену, которая с полгода  назад загуляла с «мальчиком», который был младше неё на пятнадцать лет. Он всё ещё любил её, хотя возврата к прошлому не хотел. Он вообще не терпел предательства ни в каком виде. А её поступок он считал предательством – подлым и коварным...

             Седой вышел на лоджию и долго курил, глядя на пролетающие по проспекту машины, гуляющих, смеющихся людей, и вдруг остро почувствовал свою ненужность в этом красивом мире, расцвеченном тысячами разноцветных огней витрин магазинов, развлекательных центров, кафе и ресторанов. Он был здесь лишний, никому не нужный…

              Он вдруг вспомнил, как они в Ачхой-Мартане брали амира, известного под кличкой «Мелхи». Три недели группа шарахалась по лесам, выбивая бандитов одного за другим, и только амиру с охраной удалось прорваться в Ачхой-Мартан. Уходя от преследования, амир и шестеро его телохранителей перебежали через обмелевшую речку Ачхи и укрылись в каком-то строении, потому что дальше бежать было некуда – впереди расстилалось обширное поле, ровное, как стол. Разведчики окружили строение и предложили духам сдаться. В ответ раздались автоматные очереди. Седой кивнул Филину, и тот, сдёрнув с плеча «Муху», запустил снаряд в окно. Со звоном вылетели стёкла, из строения повалил дым, из которого вышли четверо духов с поднятыми руками.

              Седой влетел в строение и, выбив ногой  дверь в какую-то комнату, вдруг увидел в глубине комнаты грязного, бородатого мужика в пропотевшей бандане, с бешеными, налитыми кровью глазами. Его автомат был направлен точно в грудь Седого.  Тот мгновенно нажал на спуск и… услышал звон разбитого стекла… Он подошёл ближе и увидел на грязном полу осколки зеркала…

              «Ну всё… Дожил! Расстрелял собственное отражение в зеркале» - подумал он. Подняв с пола кусок зеркала побольше, он долго рассматривал свой звероподобный облик и с трудом узнавал себя.

              Тогда Седой подумал, что когда-то всё это кончится, и он снова примет нормальное обличье. Но теперь его не радовало то, что он чист, гладко выбрит и пахнет хорошим одеколоном. Ему привычней и комфортнее было в его старом, привычном облике лесного бродяги…

               Он упал на диван лицом вниз и попытался снова уснуть, но после суточного сна спать не хотелось. Маясь от безделья, он решил позвонить брату в Донецк.

               Анатолий ответил сразу. Обменявшись дежурными фразами о семье, о погоде, о самочувствии, Седой сказал:

               - Толян, у меня два месяца отпуска. Я хочу приехать к тебе. Съездим на могилы родителей, дедов и бабок проведаем в их вечных приютах…