Летучие мыши появляются ночью

Пришлось ждать полчаса, пока привели Шутева. Это был крупный мужчина, черный, как цыган, с длинными руками и огромными узловатыми кулаками. Когда он сел, то положил их на стол и то и дело сжимал их в течение всего допроса.

Но лицо его было очень спокойно, а светлые глаза невыразительны, словно стеклянные. Димов потерял около четверти часа, пока Шутев восстановил в своей памяти события той пятницы. Казалось, у него нет представления о датах, события и случаи были единственным способом отличать день ото дня. Зарплату он получил в четверг и утверждал, что об убийстве Дыбева ничего не слышал.

– Как это так ничего? – спросил Димов. – Да об этом убийстве до сих пор говорят. Ведь такое не каждый день случается.

– А я не разговариваю с людьми, – пожал плечами Шутев. – Мне это ни к чему.

– Как так не разговариваешь?

– А что мне с ними разговаривать, я плохо слышу.

– Ну а с женой что, тоже не разговариваешь?

– И с ней не разговариваю, – мрачно ответил рабочий. – О чем мне с женщинами разговаривать?

– В пятницу ты садился в поезд?

– Ну, само собой, не побегу же я за ним.

– А где ты сел? В какое купе?

– Я не захожу в купе. Я сел на ступеньки вагона.

– А кто-нибудь из знакомых там был? Кто-нибудь видел, что ты там сидишь?

– Откуда я знаю, кто меня видел, – ответил Шутев. – У меня на спине глаз нет. Я сидел там, выкурил две сигареты.

– А с какой стороны вагона ты сел – с левой или с правой?

Шутев с недоумением посмотрел на него, потом ответил все так же кратко.

– С правой. А какое это имеет значение?

– Для меня имеет… Ваша станция с левой стороны железнодорожной линии, ведь так?

– Раз ты знаешь, зачем спрашиваешь?

– А где ты сошел с поезда?

– Как где, в Гулеше.

– Слушай, Георгий, не заставляй меня вытаскивать из тебя слова клещами. Расскажи, где ты потом был, что делал.

Что-то странное произошло со стеклянными глазами Шутева. Нельзя сказать, что выражение глаз изменилось, они просто неожиданно потемнели.

– Потом? – спросил он, не мигая.

– Да, потом, – нетерпеливо кивнул Димов.

– Что я делал? Ничего я не делал. Сошел с поезда, перешел линию и направился вверх по холму, что напротив станции. В этот день мне нужно было накопать немного картошки.

– А где?

– Несколько лет назад нам дали участок. Хорошая земля, вода есть, часть я засадил люцерной, а другую картошкой. Картошка нам подспорье, а то денег не хватает. А люцерну я скашиваю на корм корове. У нас корова есть, – лицо его вдруг оживилось. – Маленькая, но молока дает много. А без коровы я даже и не знаю, как быть.

– И как далеко этот участок от станции?

– Далековато, больше получаса ходьбы, даже если быстро идти. Потом я накопал картошки, сложил в сумку и вернулся домой.

– И никто не видел, как ты входил в село?

– Так ведь темно было, на нашей улице ламп нет, может, кто-нибудь и видел, откуда мне знать.

Шутев снова замолчал. Димов молча смотрел на него.

– Вопросы есть? – обратился он к Паргову.

– Послушай, Георгий, ты был на поле, когда уже стемнело. Как же ты смог разглядеть, где там растет картошка, и чем ты копал? Ведь мотыгу вроде бы с собой в поезд не берут.

– Так я руками выкопал. Что стоит выкопать несколько кустов руками?

И он показал свои руки с большими кривыми черными пальцами, похожими на крюки из кованого железа.

– Ну и сколько кустов ты выкопал?

– Три куста.

– Но зачем тебе нужно было рыться там, как поросенку, В темноте? Почему ты не послал жену днем, не такой уж это «труд – выкопать несколько кустов картошки.

– Она не может, – просто ответил рабочий. – Она парализована.

Паргов смущенно замолчал.

– А с пятницы ты не был на своем участке?

– Нет.

Димов нажал кнопку звонка. В комнату вошел милиционер.

– Отведите его в дежурку, – распорядился Димов. – И подождите там…

Шутев с трудом поднялся, словно на плечах у него был мешок цемента. Шаги его прозвучали тяжело, дверь затворилась. Димов никогда не чувствовал себя таким расстроенным после допроса.

– Мне кажется, он говорит правду, – сказал он. – И все же формально алиби у него нет.

– Действительно, нет.

– Но и улик нет. Я бы его отпустил.

Паргов в замешательстве помолчал, а потом сказал:

– Это непорядок, товарищ Димов. У такого скрытного человека знаешь что может быть за душой? Мрак! И я тебе по правде скажу, до допроса он мне казался более обыкновенным.

– Хорошо, что ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Димов.

– Временно задержать его, пока мы не выясним других обстоятельств. А вечером поедем оба в Гулеш и посмотрим, кто сходит с левой стороны поезда, кто с правой, и вместе с ним пойдем на его участок. Я хочу видеть, как он выкапывал эти кусты руками. На месте видно будет, копали там или рыли… И хотя, по моему мнению, это не алиби, мы его отпустим…

– Хорошо, – кивнул Димов. – И поговори с его женой, но так, чтобы он не знал, разумеется. А сейчас пойди возьми разрешение у прокурора.

Когда Паргов вернулся в комнату, у стола сидел его однофамилец. Это был человек небольшого роста, немного испуганный, с быстрыми, живыми, хитрыми глазками.

Димов уже уточнил день, который их интересовал. Паргов сел на свое место и открыл записную книжку.