Летучий голландец

На причале, прямо напротив «Потерянного счастья», на швартовой тумбе сидел коренастый мужчина с чубом рыжих волос, торчавшим из-под зюйдвестки, и курил трубку. К тумбе была прислонена доска, на которой краской было написано: «КАРАНТИН». Судя по всему, человек в своей непромокаемой одежде прекрасно себя чувствовал в этот промозглый день.

– Вы с этого корабля? – спросил его Роуленд.

– Так точно, – ответил мужчина на тумбе, выдыхая дым. – Я – боцман. Ищете работу? Нам нужна команда.

Роуленд не успел ответить, потому что заговорил его спутник:

– Мне нужна работа, – сказал он.

– Раньше плавал?

– Нет.

– Как тебя зовут?

– Уилл Драммонд.

– Видно, что ты годишься для тяжелой работы, – сказал Боцман. – Подходишь.

– А я ищу не работу, – сказал Роуленд. – Я просто хочу вернуться в Канаду. Вы берете пассажиров?

Боцман выдохнул дым и кивнул.

– Так точно. У нас есть пассажирские каюты, – сказал он. Потом боцман посмотрел на доску с надписью. – По закону я обязан сообщить вам обоим, что корабль на карантине. У нас была вспышка лихорадки, но уже несколько недель болезнь не показывает носа.

Он не спросил Роуленда, как его зовут.

Они спустились по скользким каменным ступеням к большой шлюпке. Боцман сел посередине и стал грести, направляя лодку по реке к кораблю. Когда они приблизились, Роуленд почувствовал очень неприятный запах – будто засорилась канализация. На всех иллюминаторах нижних уровней стояли железные решетки.

– Почему здесь решетки? – спросил Роуленд боцмана.

– Когда-то на этом судне перевозили заключенных, – объяснил боцман. Он дотянулся до шторм-трапа, свисавшего с палубы, и схватился за нижнюю ступеньку. Потом привязал к ней шлюпку и крепко держал трап, пока сначала Уилл Драммонд, а потом Роуленд – рюкзак неудобно болтался у него за спиной – забрались на борт.

Сам боцман, не выпуская трубки изо рта, тоже медленно залез наверх. Оказавшись на палубе, он отправил Уилла Драммонда на корму к матросам, а затем повел Роуленда в каюту эконома, чтобы Роуленд заплатил за проезд.

– Добро пожаловать на борт, – сказал эконом. – Вы – наш единственный пассажир.

Как и многие другие каюты грузовых судов, на которых плавал Роуленд, его нынешнее обиталище в середине корабля было просто жалким чуланом, который к тому же недурно было бы покрасить. У нее имелся собственный неприятный запах, который был заметен даже среди всепроникающего зловония «Потерянного счастья».

Роуленд только разместился в каюте, как почувствовал вибрацию двигателя и увидел через иллюминатор, что корабль поднял якорь. Целый час он смотрел, как мимо проплывает однообразный берег с верфями и трущобами. Он еще немного поработал над своими записными книжками. Но любопытство взяло верх, и Роуленд вышел на палубу. Он был знаком со структурой этих практичных судов, и потому быстро сориентировался. В середине корабля Роуленд вошел в темный коридор, который вел к парадному трапу. Он спустился на несколько пролетов узкой лестницы, попал в другой коридор и пошел по нему, пока не уперся в тяжелую железную дверь. Роуленд повернул несколько раз колесо и толкнул, но ничего не получилось. В конце концов он навалился на дверь плечом, и та распахнулась.

Жуткая вонь заставила Роуленда Вандерлиндена отшатнуться; его затошнило. Перед ним лежал мрачный коридор с запертыми дверями-решетками, над которыми горели лампы в железных сетках. Он сделал глубокий вдох, как ныряльщик, и ринулся вперед. При слабом свете Роуленд обнаружил, что за груз перевозило в своих недрах «Потерянное счастье».

В первом кубрике – или камере – он увидел группу волосатых существ, которые при виде него начали издавать невнятные звуки. Когда глаза Роуленда привыкли к свету, он понял, что это шимпанзе, сбившиеся в кучу в глубине камеры. Он перешел ко второй камере, потом к следующей – и увидел, что в них тоже полно разнообразных обезьян. На стене рядом с третьей камерой висел напечатанный список; некоторые названия в нем были знакомы Роуленду, некоторые – нет: ангвантибо, гориллы, бабуины, макаки, гиббоны, капуцины, сиаманги, павианы, лемуры, колобусы, хануманы, гверецы, мартышки-игрунки, обезьяны-пауки.

Из камер дальше по коридору доносилось блеянье. Роуленд заглянул в некоторые и узнал овец, коз и других животных. И снова висел список: муравьеды, зориллы, агути, панголины, туры, капибары, винторогие козлы, олени-мунтжаки, цепохвостыё медведи, пекари, гривистые бараны, куланы.

В конце коридора послышались рычание и злобный рев. Двери в той зоне были расположены дальше друг от друга, а сами камеры были намного больше. В некоторых находились тигры, леопарды и гепарды. В самой последней камере сидели четыре льва, которые рычали друг на друга, потому что в этот момент их кормили. Сторожа (защищенные решеткой, закрывавшей клетку) с помощью деревянных шестов, покрытых отметинами зубов, проталкивали здоровые куски сырого мяса через отверстия. Эти двое, мужчина и женщина, были одеты в темные комбинезоны. У женщины были черные волосы, заколотые сзади в пучок. Мужчина увидел, что вошел Роуленд, и кивнул ему.