Летучий голландец

– Я ходил в этих морях тысячу раз, – покачал головой капитан, – и никогда не сталкивался ни с чем подобным. – Он был пожилой человек – уже на пенсии, и вызвали его специально, чтобы довести до конца этот рейс.

Боцман попыхивал трубкой. Вдруг он поднял голову.

– Послушайте, – сказал он. – Я больше не слышу зверей.

Роуленд прислушался. Боцман говорил правду. Вой с нижней палубы прекратился. Теперь единственным звуком был глухой рокот двигателей.

И что-то еще – очень слабое…

Капитан встревожился.

– Передай в машинное отделение: стоп машина! – крикнул он рулевому.

Рокот двигателей прекратился. Из невидимого моря, простиравшегося вокруг, они услышали шипение – такое шипение, подумал Роуленд, могут издавать миллионы змей. И все-таки чем дольше он слушал, тем громче делался звук. Уже не шипение змей, а нечто более знакомое – бурление кипящей воды. И воздух, казалось, тоже накалялся. Роуленду даже показалось, что сквозь подошвы он чувствует жар палубы. Да, океан как будто превратился в огромный котел с горячей водой, и теперь эта вода закипала. Он не видел воду из-за тумана, но слышал бульканье со всех сторон.

– Запустить машину! Полный вперед! – закричал капитан рулевому. Боцману он сказал: – Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.

Пароход дрогнул, когда заработали двигатели, но теперь их уже было не слышно из-за бурления. Капитан, на обветренном лице которого ясно читалось беспокойство, встал у перил рядом с Роулендом – как раз вовремя, чтобы увидеть исход странного явления.

«Потерянное счастье» начало подниматься. По крайней мере, Роуленд был уверен, что чувствует, как они поднимаются, хотя из-за тумана видно ничего не было. Роуленд держался за поручень, потому что корабль задрожал по всей длине и накренился, поднявшись в воздух. Подъем длился, наверное, секунд десять.

А затем «Потерянное счастье» упало.

Падение раскололо его надвое.

10

Роуленд Вандерлинден нырнул глубоко в море, теплое, как домашняя ванна. Его ноги были в ботинках, и он изо всех сил отталкивался, пока голова не оказалась над водой. Воздух был полон таким зловонием, что Роуленд хлебнул воды и снова пошел ко дну. Затем снова вынырнул на поверхность, откашлялся водой из легких и вдохнул вонючий воздух. Освободился от ботинок и поплыл изо всех сил. В глазах у него стоял туман, и он не мог протереть их, чтобы понять, где он, – и все же плыл и плыл до изнеможения, задыхаясь от смрада. Затем почувствовал, как чьи-то руки схватили его за плечи и вытащили из воды.

– Ты как? – Это был голос Уилла Драммонда.

– Нормально, – ответил Роуленд. Он моргал, пока к нему не вернулось зрение и он не увидел, что лежит на дощатом плоту с протянутым по краю тросом. – Но мои записные книжки остались в каюте.

– Тебе повезло, что ты не с ними, – сказал Уилл. Ева Соррентино тоже лежала на плоту; ее глаза были закрыты, а одежда перепачкана машинным маслом. Уилл Драммонд, втащивший их обоих на плот, был без рубашки. В руках он держал весло.

– С Евой все в порядке? – спросил Роуленд.

– Да, – ответил Уилл. – Но у нее сильный шок. Ей сейчас лучше поспать. Смотри, не видно ли где кого-нибудь еще. – Он начал грести, и неуклюжий плот поплыл.

Роуленд увидел, что все тело Уилла покрыто глубокими шрамами от каких-то старых ран. Но сейчас ему было не до расспросов. Он огляделся. Туман, или пар, или что это было – стал намного прозрачнее. Меньше чем в пятидесяти ярдах от них Роуленд ясно увидел «Потерянное счастье». Его нос и корма были задраны вверх, а точка разлома – низ буквы «V» – находился глубоко под водой, вместе с каютой Роуленда и всеми его записями. Вокруг плавали обломки: разломанные шпангоуты, канаты, куски палубного настила, клети, брусья; на всем блестела нефть.

За одной из клеток Уилл заметил плеск и повел плот туда, надеясь, что это кто-то уцелевший. На самом деле то была зебра, вся покрытая нефтью. Заметив их, она поплыла к плоту; ее глаза были дикими от страха. Зебре удалось закинуть передние копыта на плот, и она попыталась взобраться; плот едва не перевернулся под ее весом. Уилл поднял весло и сильно ударил зебру по носу, пытаясь отогнать ее. Роуленд одной рукой держался за плот, а другой схватил Еву: она начала соскальзывать в море. Уилл продолжал колотить зебру, пока та не оставила своих попыток и не уплыла.

Несмотря ни на что, Уилл продолжал поиски, но больше никаких признаков жизни не обнаружил. Концы буквы «V» становились все короче и прямее; разбитый корабль громко трещал; его положение становилось все более неестественным.

– Теперь нам лучше убраться отсюда, – сказал наконец Уилл.

Плот начал медленно отплывать от корабля в открытое море, когда произошла любопытная вещь. Из моря высунулась чья-то рука, вся в нефти, и схватила Еву Соррентино за левую руку, свисавшую за борт.