«Летучий голландец» российской интеллигенции (очерки истории «Философского парохода»)

«собрать полностью вряд ли удастся. Работа по товарообмену тоже находится в очень тяжелых условиях, и, может быть, придется считаться с худшими возможностями. <…> Если говорить об урожае, то в ряде губерний мы уже имеем выяснившийся неурожай»[7].

Приблизительно в то же время возможные последствия неурожая обсуждали участники Всероссийского съезда деятелей по сельскохозяйственному опытному делу[8] и члены Московского общества сельского хозяйства[9]. Совместно ими было решено обратиться к правительству с предложением помощи от общественности. Но только спустя месяц, почти одновременно, были образованы две структуры: 18 июля — Комиссия ВЦИК помощи голодающим (кстати, именно она после ликвидации общественной организации наследует ее сокращенное название «Помгол») (председатель М. И. Калинин, зам. председателя Смидович, Рыков, Каменев), 21 июля — Всероссийский комитет помощи голодающим (20 июля состоялось заседание инициативной группы)[10].

Сразу же было понятно, что Комитет по своему составу является уникальным проектом — из 73 членов Комитета только 12 человек были представителями советских ведомств: наркоматов, ВЦИК, ВЦСПС; остальные же 61 — общественности:

«Настоящее наше собрание является по составу своему совершенно исключительным. Впервые за последние четыре года встречаются представители власти и общественные работники, чтобы по взаимному соглашению приступить к общественно-государственному делу, к борьбе с величайшим народным бедствием»[11].

Надо заметить, что все действия ВКПГ освещались в центральной печати — прежде всего, в «Известиях ВЦИК». Комитету были даны самые широкие полномочия, что подтверждалось декретом ВЦИК от 21.07.1921 г.[12] Тот же декрет говорил и об абсолютной аполитичности создаваемого Комитета — Помгол организовывался под эгидой Красного Креста.

Возглавил Комитет член Президиума ВЦИК и председатель Моссовета Л. Б. Каменев, а А. И. Рыков (затем Н. А. Семашко), Н. М. Кишкин, С. Н. Прокопович и Д. С. Коробов, позднее — Н. Н. Кутлер составили его Президиум. Управляющим делами Комитета был избран И. А. Черкасов[13]. Президиум оказался очень авторитетным: Каменев и Рыков представляли действующее советское правительство, Кишкин и Прокопович — бывшее временное, Кутлер — царское…

По газетным отчетам и мемуарам пострадавших членов Помгола трудно сказать, что реально было сделано Комитетом за недолгое время его работы. Складывается впечатление, что большая часть усилий ушла на решение организационных вопросов. Между тем, сам факт его существования получил значительный резонанс в западной и, прежде всего, в эмигрантской прессе. Известный лозунг «Заграница нам поможет!», кстати, почти дословно озвученный С. Н. Прокоповичем[14], в отношении к Помголу реализовался двояким образом: с одной стороны, западная общественность осознала всю бедственность положения российской провинции и, в свою очередь, инициировала ряд благотворительных организаций, вроде АРА (American Relief Administration), а также денежную и продовольственную помощь от своих правительств. С другой стороны, эмигранты и близкие к ним по интересам и целям западные круги увидели в этом чуть ли не начало падения советского режима и безо всякого стеснения и оглядки на бывших своих соотечественников рассуждали в прессе о роли Комитета в расшатывании советских устоев[15], о тех условиях, которые должны предъявить европейские правительства советскому, чтобы не только добиться контроля над распределением поступающих средств, но и заставить советскую власть пойти на изменение государственного строя[16]:

«<…> Единственное спасение — наивозможно более быстрое свержение советской власти. <…> Через несколько недель собирается в Вашингтоне конференция представителей великих держав. Необходимо, чтобы она услышала авторитетный голос всей объединившейся русской эмиграции»[17].

Значительную часть своих сил и времени Комитету пришлось потратить на спасение своей репутации. Так, 14 августа в «Известиях» было опубликовано «Постановление Президиума Всероссийского комитета помощи голодающим», в котором говорилось: