«Летучий голландец» российской интеллигенции (очерки истории «Философского парохода»)

Странное обстоятельство: многим современникам была очевидна архаичность взглядов российских религиозных мыслителей, — и прежде всего, в том, что касалось религиозной (православной) фундированности этих взглядов, в то время как нынешние исследователи спустя 80 лет тратят тонны бумаги в потугах ревифицировать «мертворожденное» и доказать обратное…

* * *

Хотелось бы верить, что попытка очертить — хотя бы эскизно — горизонт события 1922 г. и развенчать некоторые мифы, сложившиеся вокруг этой истории, увенчалась успехом. Как же, в таком случае, может быть решен вопрос о виновности одной из сторон конфликта? Позиция «старой» интеллигенции в этом вопросе известна: многие выбрали «путь борьбы»[145] — если не вооруженной, то идейной. Что же касается власти, то, представляя победивший класс, она, наверное, впервые в мировой истории в решении вопроса о государственной безопасности выбрала гуманный путь. Современные исследователи, между тем, продолжают обвинять Ленина и его окружение во всех возможных грехах — и неизбежно противоречат и самим себе, и документам, и исторической логике. Забыли господа бывшие марксисты знаменитую мысль Энгельса о том, что

«самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. <…> он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо. <…> Он должен в интересах самого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными. Кто раз попал в это ложное положение, тот погиб безвозвратно»[146].

Именно такой трагической фигурой вождя-революционера был В. И. Ленин. Возглавляемый им класс осуществил революцию, но не социалистическую, а национально-освободительную, в результате чего возникло новое — не социалистическое, а политарное — государство. Дело в том, что материально-технической базы, необходимой для социализма, в России на тот момент не было, и создать ее в кратчайшие сроки в условиях гражданской войны оказалось не по силам. Поэтому в стране неизбежно начался процесс классообразования: становления общеклассовой частной собственности и превращения мощного партийно-государственного аппарата, возникшего в ходе революции и «военного коммунизма», в господствующий эксплуататорский класс[147]. «Старая» интеллигенция оказалась в положении маргинала, утратившего цель и смысл существования, — она оказалась «лишней» в обществе нового типа. Все указывает на то, что в последние годы жизни Ленин, сознавая трагизм создавшегося положения, пытался по возможности стабилизировать ситуацию, заложить основы будущего здорового общественного развития… Вот поэтому «старые» интеллигенты были благополучно выдворены за границу, а не уничтожены, что для их оппонентов у власти по сугубо материальным расчетам сделать было бы значительно проще…[148]

В бурном море людей и событий…

Множество разных по своей научной ценности публикаций грешат похожими недостатками. Во-первых, — идеологической зашоренностью, т. е. точка зрения при анализе источника определена заранее и предельно упрощена — интеллигенты «из бывших» хорошие и несчастные, советская власть плохая и жестокая. Во-вторых, — повторяемостью публикуемого материала и чаще всего отсутствием адекватной ему рефлексии. В-третьих, большим количеством ошибок и неточностей при ссылках на используемый материал, и даже — прямым игнорированием норм цитации (о таких случаях см. примечания). Положительная динамика наблюдается лишь в самое последнее время: среди научно ценных работ, сделанных по результатам новейших архивных разысканий, можно назвать публикацию А. Н. Артизова в журнале «Отечественные архивы» (2003, № 1) и В. Г. Макарова — В. С. Христофорова в журнале «Вопросы философии» (2003, № 7).