«Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940–1941

Черные глаза малыша, в которых плескался ужас и недетская тоска, следили за плывущим моряком, и, даже когда мужчина ухватился за уключину и, подтянувшись, перевалился через борт в шлюпку, ребенок не прекратил мольбы. Оказавшись на «Атлантисе», мальчик продолжал молиться. Казалось, он никогда не остановится.

– Успокойся, – сказали ему. – С ним все в порядке. Он спасен. И ты спасен. Вы оба в безопасности.

Но от шока, в ледяные объятия которого попал мальчонка, когда наши орудия начали стрелять по «Кеммендайну», избавиться было не так легко. Он, словно заезженная граммофонная пластинка, твердил одно и то же до тех пор, пока не уснул.

«Кеммендайн» мы встретили 13 июля. Лайнер шел из Кейптауна в Рангун, среди пассажиров были британские женщины и дети, отправившиеся к своим мужьям в Бирму. Также на борту были индусы, в основном торговцы, эвакуированные вместе с семьями из Гибралтара. В то теплое солнечное утро они вовсе не думали об опасности, ведь судно находилось в районе, свободном от немецких подводных лодок. Когда матросы убрали затемнение с окон салона, а произошло это днем или двумя ранее, было много добродушных шуток об излишней осторожности капитана, настаивавшего на соблюдении этой меры безопасности так долго. Пассажиры как раз закончили завтрак, когда прошел слух, что в пределах видимости замечено незнакомое судно, и с волнением, которое всегда охватывает морских путешественников в такие минуты, англичане прервали свои обычные занятия и отправились на шлюпочную палубу наблюдать за процессом расхождения судов. Даже индусы, до сих пор активно обсуждавшие ребенка, который вот-вот должен был родиться у одного из них, поддались общему настроению. Для пассажиров «Кеммендайна» война была очень-очень далеко.

Мы услышали, как на «Кеммендайне» заработал радиопередатчик. В 9.30 наши орудия открыли огонь.

– Хорошая работа, Каш, – отметил Рогге.

Лайнер остановился. Его радио молчало. На мачте подняли флаг, сигнализирующий о капитуляции. Ослепительная белизна надстройки начала медленно тускнеть – ее постепенно окутывало дымом.

Каш довольно ухмыльнулся. Да, действительно получилось неплохо. Артиллеристы сработали на совесть. Налицо явная экономия снарядов. Одного залпа оказалось достаточно, чтобы выполнить поставленную задачу. Один снаряд пробил корпус в районе ватерлинии, второй разрушил радиорубку. Каш обвел глазами своих людей, довольный, что удалось создать из них безукоризненную команду. Каша намного больше интересовали математические результаты его деятельности, чем влияние его работы на человеческий фактор противника. То, что его точная стрельба позволяла сохранить чью-то жизнь, было, конечно, хорошо, ведь менее опытные артиллеристы могли всякий раз устраивать бойню. Но это была, так сказать, техническая деталь. Больше всего его интересовала скорость действий артиллерийских расчетов и точность огня.

Мы пошли на сближение, наблюдая за происходящим на палубах «Кеммендайна». Там пассажиры рассаживались в шлюпки. Я занялся проверкой оборудования, необходимого абордажной партии. А потом произошло невероятное. Орудие в корме «Кеммендайна» неожиданно выстрелило! Кто-то выкрикнул:

– Противник открыл огонь!

Раздался грохот и всплеск – снаряд разорвался в море не так далеко от борта «Атлантиса». Столб воды, взметнувшийся высоко в небо и частично обрушившийся на палубу, стал символическим восклицательным знаком, завершившим весьма эмоциональные высказывания наших офицеров.

Я никогда раньше не видел Рогге по-настоящему обозленным: в любых ситуациях он держался в рамках, сказывалась самодисциплина, практикуемая в течение многих лет. Поэтому мы привыкли считать капитана спокойным и невозмутимым, как скала.

– Залп! – приказал Рогге, и орудия заговорили.

Мы только вздрогнули. У всех одновременно появилось ощущение, что Рогге намерен разнести лайнер на куски. Каменц поморщился от острого запаха пороха.

– Это может быть какая-то ошибка, господин капитан. – Но на нашего нападающего противника снова обрушился град снарядов. Каменц снова взглянул в сторону «Кеммендайна». – Там у орудия только один человек. Чертов фанатик, не считающийся ни с кем, кроме собственных бредовых идей.

Рогге не ответил, но явно засомневался, потом махнул рукой.

– Прекратить огонь!

Однако он все еще был в ярости, причем имел для этого все основания. Он велел прекратить огонь, потому что вмешательство Каменца помогло ему понять, что в создавшихся условиях мы могли устроить на «Кеммендайне» настоящую бойню. Но эта мысль заставила капитана разозлиться еще сильнее. Больше всего Рогге ненавидел ненужный риск и уничтожение, а следствием идиотского поступка неведомого артиллериста неизбежно являлось и то и другое.

Когда же стало очевидно, что наша месть вызовет обязательные потери среди женщин и детей, ярость Рогге достигла точки кипения.