«Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940–1941

Мы стали свидетелями удивительного превращения. Рогге поощрял общение между командами! Британские пленные посещали наши соревнования по боксу. Офицеры союзников собрались вместе и создали превосходное место развлечений – «Бар на Бродвее». В действительности норвежцы были старшими партнерами в этом детище двух пассажиров, оба – служащие китобойной компании, хотя британцы вскоре тоже проявили интерес. Цепь члена клуба состояла из пуговиц норвежских офицеров, нанизанных на тонкую леску. А сам бар представлял собой скамью, на которой стояло либо весьма посредственное виски – добыча, которую мы благородно продавали по цене от 1/6 до 2 долларов за бутылку, поскольку нам самим этот напиток не нравился, или видавшие виды кружки с холодным чаем вместо спиртного… Этим убежищем они очень дорожили, а чтобы еще более усилить иллюзию цивилизованной клубной жизни, придумали правила поведения для его членов. Клубный комитет постановил принимать немецких офицеров в качестве членов, но и на гостей, и на хозяев распространялось обязательное правило: никаких политических дискуссий. Так мы на время забывали о войне, беседовали о своей жизни, фильмах, увиденных перед войной, прочитанных книгах, приключениях, которые успели пережить в той прошлой жизни, закончившейся много веков тому назад. Но как мы ни старались, перед нами все равно рано или поздно возникала голова несчастного короля Карла, причем все еще в крови! Разговоры о доме вызывали мысли о родных и близких. Мысли о родственниках заставляли думать об опасностях, которым они тоже подвергаются. Начинаешь думать об этом и волей-неволей касаешься запретной темы: причины войны, кто виноват, чья страна права, а чья – нет? Автоматически беседа переходит на повышенные тона, страсти разгораются, ведь каждый участник – патриот своей страны…

– Все это безумно интересно. Но давайте лучше поговорим о сексе.

Эта ремарка не могла не подействовать охлаждающе на раскалившуюся атмосферу спора. Впервые ее произнес один из старших британских офицеров – капитан Армстронг Уайт, чье судно «Сити оф Багдад», как вы помните, было нашей третьей жертвой. «Давайте поговорим о сексе…» В те дни эта фраза стала надежным рецептом возвращения разгулявшихся страстей, подогреваемых военным временем и атмосферой тропиков, в рамки хороших манер. Однако обмен любезностями в повседневном общении ни в коем случае не исключал практических шагов, касающихся более широкого спорного вопроса. Ох уж этот спор, острый, всеобъемлющий, когда в ход идут любые возможности. Я вспоминаю некоторые примеры «маневров», происходивших за кажущимся сердечным фасадом.

Дружелюбный Армстронг Уайт вел список наших призов, имен пленных, прибытия и отправления судов снабжения, а также собирал другую информацию, впоследствии оказавшуюся весьма полезной для британской разведки.

Неутомимый Виндзор сконструировал для себя секстан, с помощью которого получал довольно точные данные о нашем курсе. Капитан Смит с «Замзама», переведенный на «Дрезден», помогал вооруженному моноклем доктору Хантеру прокладывать курс.

«Простые» матросы проделали глазок в переборке, через который могли наблюдать за тем, что происходит в трюме, где находится гидросамолет.

Они же регулярно бросали в воду кусочки бумаги и делали расчеты скорости и пеленгов.

Все это всплыло на поверхность, как такая же составная часть саги «Атлантиса», как любое из деяний наших людей, когда орудия противника в конце концов решили его судьбу. Пока наш корабль странствовал по безбрежным океанским просторам, подобное представлялось бессмысленным, да и производилось лишь от случая к случаю. Когда же невидимый дух войны, повелевающий людскими судьбами, ввергал нас в пучину боевых действий, такие действия стали равноправной частью нашей повседневной жизни, как еда или питье.

Мы использовали маскировку нейтралов, чтобы спрятать орудия. Мы изучали и анализировали каждый документ, который удавалось найти на захваченных судах, после чего отправляли кажущиеся нам важными сведения в Берлин. Наши пленные получали информацию в процессе дружеских бесед с членами команды.

Я вспоминаю день, когда наш доктор устроил вечеринку в честь дня рождения одного из английских капитанов, которая закончилась тем, что англичанин, мертвецки пьяный, уснул на кровати доктора, а тот приблизительно в таком же состоянии растянулся на диване. Я также помню, как английский художник, используя каждую возможность контакта, составил, на основании услышанного, удивительно точный план нашего корабля. Он ошибся лишь в одном – указал на нем одно 8-дюймовое орудие. Так проходили наши дни – в составлении заговоров, их раскрытии и общем обмене любезностями.