Летучий самозванец

– Не понимаю, – заплакала девочка. – Я не сделала ничего плохого! Никого не видела, ничего не слышала!

– Ну ты и нахалка! – не выдержала я. – Старательно внушала мне, что Катя убийца! Дескать, история про шаурму выдумана, Лиза не отходила от подруг ни на шаг, вы с Ирой видели, как Самойлова уносила вещи. А еще ты мимоходом намекнула, что Катя считает мои книги глупыми. Ты что, хотела, чтобы я прониклась к Самойловой не лучшими чувствами?

Светлана истерически зарыдала, Катя сходила в ванную, принесла полотенце и приказала:

– Успокойся, вытри лицо, пригладь волосы. Ты опять причесалась абы как, поэтому разлохматилась. Где второй «краб»?

– Потеряла, прямо сразу на пристани, – всхлипнула воспитанница. – Не ругайте меня!

Я вцепилась в ручки кресла.

– Катя, у ваших воспитанниц одинаковые заколки для волос, с божьими коровками. Вы приобретаете мелочи оптом?

Катя развела руками:

– Василий Олегович баловал девочек. Едва мы приехали в порт, Самойлов купил всем мороженое, затем приобрел три набора «крабиков», по две штуки в каждом. Девочки сразу закрепили их на волосах, дети любят всякую ерунду. Мне и в голову не придет ругать Светлану.

– Если только не знать, что дешевый прибамбас был в санузле каюты, где убили Лизу, – медленно сказала я. – Отлично помню, как за завтраком вы просили Свету аккуратно причесаться, а у той была лишь одна заколка. Ирина щеголяла в двух, Лизины лежали на тумбочке. Света, зачем ты заходила в чужую ванную? Ну? Ведь это твоя заколка валялась около унитаза.

Находись сейчас на месте Светы взрослая женщина, она бы могла спокойно ответить: «Ничего особенного. Перед сном я забежала в каюту, посмотрела, как устроилась подруга, и обронила «краба».

Но Светлана очень испугалась.

– Я не хотела, – заплакала она. – Это вышло случайно! Она орать стала!

– Кто? – сурово спросила Екатерина. – Рассказывай все последовательно и не лги, я в отличие от Виолы легко поймаю тебя на вранье.

Глаголева вытерла нос полотенцем.

– Я его любила! Василий Олегович замечательный! Он добрый, ласковый, он самый лучший!

Мне стало трудно дышать. Тут же вспомнилось, как совсем недавно, когда между пассажирами стихийно вспыхнул скандал и Никита в запале заорал, указывая на Василия Олеговича: «Я его убью!» Светлана бросилась на защиту Самойлова со словами: «Не надо. Василий Олегович очень хороший».

– Он это знал, – ревела Светлана. – Говорил: «Ты мое солнышко». Я думала… хотела… а тут Василий Олегович Ирку выбрал!

Катя закрыла лицо руками, а ее воспитанница, заливаясь слезами, наконец-то рассказала неприглядную правду, весьма отличающуюся от версии, которую раньше выдала мне.

Василий Олегович несколько месяцев состоял со Светой в нежных отношениях, он делал ей подарки, и девочка привязалась к Самойлову. Он посеял в ее душе надежду на обеспеченное будущее, был очень ласков с ней, но вдруг все кончилось. Из уютной квартиры «папочки» Светлану опять переселили в интернат. Никто не обижал воспитанницу, но она ощущала себя брошенной. Если Василий Олегович приезжал в приют, Света неслась встречать его, обнимала, целовала, хватала за руки. Самойлов гладил ее по голове и говорил:

– Солнышко, все отлично! Я тебя люблю, учись прилежно, помогу, чем сумею.

Но в гости к себе больше не звал.

– Значит, ты «зайка»? – не выдержала я. – Помнится, ты с большим презрением говорила о Лизе Сухановой и Гале Степановой!

Глаголева вытерла щеки ладонью.

– Да! Они «зайки»! А я Василия Олеговича люблю! Лизка с Галкой только притворялись! Вечно ему в ноги кланялись, лицемерки! Боялись, что он их забудет и Аглая дур к Роману отправит!

Катя издала протяжный вздох, Светлана ткнула в меня пальцем:

– Вы слушайте! Раз папочка умер, мне на остальных насрать! Роман – сын Аглаи, никакая она не монашка, это все знают, кроме проверяющих! Ой, пусть Катя сама расскажет!

Светлана свернулась клубочком на диване и спрятала голову под подушку, Самойлова подсела к девочке и стала гладить ее по спине.

– Василий Олегович был страшный человек, – внезапно сказала она. – В нем самым странным образом соединились щедрость, агрессивность, нежность и извращенность. Никаких полутонов. Если муж ненавидел человека – то до смерти, если помогал – нес в зубах через любые препятствия. У Самойлова было странное понятие о порядочности. Секс с маленькой девочкой он считал естественным, но лишь в случае добровольного согласия ребенка, никакого принуждения, все исключительно по любви.

Больше шести месяцев Василий ни с кем из девочек не жил, но, прекратив сексуальные отношения, брал их под свою опеку. Многие из выросших и ушедших из приюта девочек были благодарны Самойлову, общались с ним, советовались, просили помощи и всегда ее получали.

– Идиллическая картина, – фыркнула я. – Самойлову следовало присвоить звание «Благодетель десятилетия».