Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

Всё вокруг Веньки закрутилось, завертелось, зашкворчало, заскрежетало, завыло, заюлило. И вновь его подбросило, и обратно уронило, и спружинило, и подбросило ещё раз, и через голову перевернуло.

- Что-то побледнел ты? – участливо поинтересовалась у него ветродуйная бабуля, - Аль не видал никогда настоящей грозы?

- Н-н-не… н-н-не… н-н-не…, - от пережитых волнений и встряски в животе Венька стал сильно заикаться, - н-н-не...

- Домой тебе, пожалуй, пора, - вздохнула баба Дуня, - Загостился у нас… а ну-ка, внучка!

Прося послушно стянула с бабушкиной ноги разноцветный полосатый чулок и взмахнула им в сторону земли. Чулок стал расти, расти, удлиняться, вытягиваться – пока не превратился в пологую гладкую радугу, одним концом упирающуюся прямо в Серафимино крыльцо.

- Приходи ещё, - попросила Прося Веньку, - А то мне до зимы делать нечего.

- Как это?

- Ну, это ж я зимой вьюгой свищу и порошу гоняю, в ребят снежками пуляюсь. А сейчас снежков нет. Скучаю я…

- Дай, что ли, обниму тебя на прощание! - Авдотья Свиридовна отбросила в сторону свою лейку, отчего она тут же вылила на землю целый ливень воды, - Когда ещё свидимся?

Она прижала к груди Веньку и шепнула ему в самое ухо:

- Хорошая у тебя мечта, Вениамин Иванович! Просто замечательная!

- А откуда вы…

- Ты, главное, верь в неё, в мечту эту. И в себя верь. А на море синее я бы тоже посмотреть не отказалась…

Тут она подвела Веньку к краю облака, усадила на радугу и толкнула в спину хорошенько.

У-у-ух-х-х!!! – засвистел в ушах ветер.

Уи-и-и-и-и!!! – полетел, заскользил Венька вниз по радуге.

- Верь! – кричала ему сверху баба Дуня, - В себя, главное, ве-е-ерь!!!

- …верь, - раздался над Венькиным ухом Серафимин голос, - Проверь, говорю, часы-то! Часа три уже, поди, пополудни, а внучок всё спит и спит, как убиенный.

Венька глубоко вздохнул и в нос ему забились клочья шерсти, нещадно пропахшей болотной тиной. Он открыл глаза. Голова его всё так же лежала на зелёном плече Самсона. Сверху смотрели встревоженные и сморщенные лица Матрёны, Нюры и Серафимы. Домовой Добрыня, как веером, размахивал над Венькой своей мухобойкой, пытаясь привести его в чувства.

Глава 11. Печная труба и чистая совесть.

- Очухался! Ну, и слава богу!– всплеснула руками бабушка Серафима, - А я уж думала, опять у тебя припадок!

- Долго ж ты, Вениамин Иванович, спал! – пискнула бабка Нюра.

- Тот крепко спит, - заметила на это Матрёна, - у кого совесть чистая.

- У меня! У меня чистая! – подскочил с места Добрыня, - Я, знаешь, сколько спать могу! Сплю и во сне совесть свою до блеска ваксой и керосином начищаю! Целыми днями!

- Днями спишь, а ночами колобродишь, - проворчала Серафима, - колотушкой своей стучишь.

- А как же без колотушки?! – от возмущения домовой даже подпрыгнул и кубарем пять раз вокруг себя перевернулся, - Как без неё жить? Вот я сейчас…

Добрыня поискал у себя за пазухой, вытянул инструмент, руку отвёл в нужную позицию…

Бам-м-м!!! – грохнула об Добрынину голову колотушка, будто выстрелила.

- А-а-а-а-а-а-ах!!! – ахнули все хором.

Потому что Венька… неуклюжий, толстый Венька… тот самый Венька, что ни прыгать, ни бегать, ни через козла на физкультуре перескочить…

В общем, взлетел он от удара этой колотушки, будто его катапультировали. До самой крыши долетел и завис в районе печной трубы, как лёгкий воздушный шарик.

- Как же так, Вениамин Иванович? – встревожилась бабушка Серафима, - Как это у тебя получилось?

- Не зна-а-аю…, - крикнул Венька сверху слабым голосом.

- Я знаю! – самоуверенно заявила бабка Нюра, - Ничего он не ел со вчерашнего дня. Потому пустота в нём и образовалась. А там, где пустота, там и невесомость.

- Много ты про невесомость понимаешь! – взвился от негодования домовой, он вообще конкуренции не терпел в учёных вопросах, - Невесомость бывает только в космических дырах. Потому что там весов нет и взвесить не на чем. А у нас тут хоть и дыра глухоманная, а весы какие-никакие имеются. Вон у меня за печкой безмен завалялся. Хоть сейчас притащу и твоего Вениамина Ивановича по всем правилам завешу. Если достану, конечно. Что-то он высоко для первого раза забрался.

И правда, высоковато. Венька парил едва живой над домом и с ужасом смотрел вниз.

- Ай! Ай-ай-ай! Помогите! – вопил он, бултыхаясь в воздухе, как в проруби, - Снимите! Спасите!

- А ты, Вениамин Иванович, за трубу! – подсказал Добрыня, - За трубу схватись, к ней подтянись, толстым боком прижмись. Труба тёплая! Заодно и погреешься.

Венька дёрнулся в сторону печной трубы. Принялся загребать руками, дрыгать ногами – вроде как вплавь собрался.

- Правее! – командовал снизу Добрыня.

- Левее! – подсказывала бабка Нюра.

- Прямо! – корректировала Венькин полёт Матрёна, - Туловище вместе с головой вперёд нацель и никуда не сворачивай!

Только всё это было без толку. Венькины телодвижения и полётом-то можно было назвать с большой натяжкой.

- Ох-х-х… ах-х-х… ух-х-х…, - кряхтел Венька, елозя по воздуху на пузе и не продвигаясь вперёд ни на миллиметр.