Лев Гумилев: Судьба и идеи

Он был удивительным ученым, потому что ставил удивительные, раздражающие многих вопросы.

В конце пятидесятых годов он поставил удивительный вопрос, — а кто же все-таки ближе России — Запад или Восток, которых на самом деле много, он не один?

И еще один интересный вопрос он поставил — а было ли на самом деле это самое иго, то самое татарское иго (которое было 200 лет, как нас учили вначале в гимназиях, потом в школах, теперь опять в гимназиях)? Вот как он сам рассказывал:

— Я начал ходить по редакциям журналов и говорить: «Не было ига. Не было!»

Он начал это говорить, и здесь говорил. И терпел, потому что были наветы, была облава, были запреты. После очередного запрета ему было запрещено читать лекции. И тогда он передал эстафету мне, сказав:

— Костя, продолжайте читать лекции.

Гумилев ставил вопросы, ради которых мы сюда и пришли. Он был великим ученым, но он был не менее великим гражданином.

Он редко говорил о своих взглядах, редко давал оценки, он старался быть вне политических событий.

Но сердце патриота, сердце солдата, — потому, что когда его спрашивали:

— Лев Николаевич, Вы — интеллигент?

— Нет, — говорил он. — Я не интеллигент, я — солдат, я — дворянин. Все мои предки были солдатами, — сердце патриота болело, особенно в последнее время.

Но Бог дал нам — не только ученикам, но и всем русским людям, — дал великое учение, великие книги, читая которые мы можем найти ответы на все те вопросы, которые нас сейчас раздирают.

Читайте Гумилева.

О. Г. Новикова Русский солдат Л. Н. Гумилёв на Великой Отечественной Войне

Была Великая Россия,
Была Великая страна,
С народом, мощным, как стихия,
Непобедимым, как волна.

Иеромонах Василий (Росляков)

В квартире русского ученого на «почетном» месте у иконы Ангела Златые Власы — простой солдатский котелок. С ним Лев Гумилев дошел до Берлина... Многолетний лагерник, он не придавал особого значения вещам. И если этот котелок каким-то чудом сохранился, значит, очень был он ему дорог...

Лев Николаевич Гумилев широко известен своими научными открытиями — пассионарной теорией, теорией антисистем и межэтнических контактов. Многие ценят его поэтическое творчество, для кого-то важно, что он сын русских поэтов Николая Степановича Гумилева и Анны Андреевны Ахматовой, кто-то его помнит только как узника ГУЛАГа. Сам он очень редко рассказывал (в отличие от многих) о своей лагерной жизни и военной судьбе. Воевал? — Да, с Жуковым брал Берлин, — подчеркивая, что воевал не за кого-то, а защищал свою Родину. На дальнейшие расспросы кратко отвечал, что нужно еще много успеть и нет времени вспоминать. А если и вспоминать, то только хорошее. И иногда в кругу близких он говорил о себе так: «Я — русский солдат. Я всю жизнь, все время на войне. Мы ведь, Гумилевы, — каста военных. Были священники, но в основном военные — морские и сухопутные офицеры и разведчики. Что я могу сказать о вооруженной защите Отечества, когда я его сам защищал в годы Великой Отечественной войны на передовой, а мой отец имел два Георгия, да и деды, и прадеды были военными. Если верить фамильным преданиям, то мой далекий предок командовал одним из полков на Куликовом поле и там же и погиб. Так что я, скорее, не из интеллигентов, а из семьи военных. Чем весьма горжусь»1162. Он до конца своих дней отмечал святой для него день — День Победы.

Его дед и отец были офицерами. Отец воевал на фронтах Первой мировой войны, а после революции погиб, скорее всего, не как поэт, а как офицер, выполняя офицерский долг. При устройстве на работу в Государственный Эрмитаж Л.Гумилев записал в анкете: «национальность — русский, социальное происхождение — дворянин». Хотя у него и по материнской, и по отцовской линиям были татарские корни. Хан Ахмат и князь Милюк, родоначальник рода бабушки — Лызовых1163. Иногда Лев Николаевич подписывал письма Арсланбей, что в переводе с тюркского значит — «лев-царь».

1. «Добровольцем — на фронт!»

Офицер Н. С. Гумилев предугадал не только свою судьбу, но и будущую судьбу сына, написав, что «есть люди, рожденные только для войны, и в России таких людей не меньше, чем где бы то ни было. И если им нечего делать „в гражданстве северной державы“, то они незаменимы „в ее воинственной судьбе“»...