Читаем Лев Гумилев: Судьба и идеи полностью

Мы ищем не столько параллелей с Л. Гумилевым и другими, сколько отличий от его концепции этногенеза. Мне кажется, что у С. М. Широкогорова – это свое понимание этноса. Он пишет: «Этнос – есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традиций и отличающих его от таковых других групп»1001.

Широкогоров, по-видимому, считал, что этнос – не биологическое понятие. В одном месте он пишет, что «социальные единицы образуют этнос», а в другом – что «новая форма приспособления этноса – социальная организация»1002. Если этнос состоит из социальных единиц, то не может же он трактоваться как чисто биологическое явление! Почему этого – может быть, самого важного для конструирования его концепции этногенеза – не уловил Л.Н., совершенно непонятно.

У «шанхайского автора» есть и другие находки, побуждающие к раздумью. Например, такая: «Каждый жизнеспособный этнос должен иметь специальный орган самозащиты и нападения, и этим органом в дифференцированном этносе является армия, в недифференцированном – все население, способное носить оружие»1003. Видимо, примером могла бы служить империя Чингисхана. Еще сильнее и, может быть, актуальнее звучит следующее его утверждение: «Развитие антимилитаристских идей порождается обычно гибнущими этносами»1004.

<p>12.2. Самое трудное – определить понятие</p>

Пожалуй, тут приоритет мой. Тут я не чужие мысли буду излагать, а свои собственные. Потому, что я проверил, как люди определяют этнические целостности.

Л. Гумилев

Отличительной чертой этноса является деление мира надвое: «мы» и «не мы», или все остальные.

Л. Гумилев

Определение этноса через противопоставление несложно. Как признавал и Л.Н., здесь в качестве критерия выступает ощущение, но если для обыденной жизни этого достаточно, то для понимания мало1005. Что же надо сделать для понимания? Очевидно, определить этнос не через какое-то ощущение-отрицание («мы не они»), а по неким «позитивным» критериям. Простое перенесение признаков нации на этнос – единство языка, территории, экономической жизни и психического склада – не срабатывает, хотя такой простенький подход и не исчез. «Основным условием возникновения этноса является общность территории, языка и культуры», – читаем мы в «Географическом энциклопедическом словаре»1006. Но верен ли он?

Язык? Л.Н. многократно показал, что этнос необязательно объединен языком. Французы – этнос, говорящий на четырех языках: французском, провансальском, бретонском и гасконском. Жанна д'Арк вообще произносила свою фамилию с немецким акцентом – «Тарк»1007. Но попытки что-то изменить с языком, с письменностью «сверху» болезненны и безуспешны. В 1946–1948 гг. американские интеллектуалы пытались перевести письменность побежденной Японии с иероглифов на латинский алфавит. Ничего не получилось.

Этнос необязательно скрепляет и общая религия. Романо-германская католическая Европа еще в XIII в. объявила своим противником православные страны – Византию, Болгарию и Россию, хотя и тут, и там вера была одна, но суперэтносы разные. «Чтобы оправдать четвертый крестовый поход, – пишет Л.Н., – говорили даже, что православные такие еретики, что от них самого Бога тошнит»1008. Это настолько основательное «размежевание», что и в 90-х гг. нашего века граница между православием и католичеством проходит резкой чертой от Белого до Черного моря, являясь рубежом между разными суперэтносами, разными цивилизациями. Еще в атласе Меркатора (1595 г.) восточная граница Европы – граница римско-католического мира.

Итак, язык и. религия являются признаками, но не самыми главными. Этнос – отнюдь и не единая власть на данной территории, что отмечал еще и С. М. Широкогоров1009. Л.Н., доводя эту мысль до абсурда, спрашивал диссертанта на одной из защит: «А как назывался этнос Австро-Венгрии? Австро-венгры?»1010

Иные авторы уходили в сторону от определения сложного понятия, говоря, что это – «не социальная организация, а состояние»1011. Поправляя этот тезис, Л.Н. когда-то определял, что этнос – это процесс. Это тоже был уход от дефиниции, как и его же слова, что этнос – специфическая форма существования вида Ното заріепз1012.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Русский крест
Русский крест

Аннотация издательства: Роман о последнем этапе гражданской войны, о врангелевском Крыме. В марте 1920 г. генерала Деникина сменил генерал Врангель. Оказалась в Крыму вместе с беженцами и армией и вдова казачьего офицера Нина Григорова. Она организует в Крыму торговый кооператив, начинает торговлю пшеницей. Перемены в Крыму коснулись многих сторон жизни. На фоне реформ впечатляюще выглядели и военные успехи. Была занята вся Северная Таврия. Но в ноябре белые покидают Крым. Нина и ее помощники оказываются в Турции, в Галлиполи. Здесь пишется новая страница русской трагедии. Люди настолько деморализованы, что не хотят жить. Только решительные меры генерала Кутепова позволяют обессиленным полкам обжить пустынный берег Дарданелл. В романе показан удивительный российский опыт, объединивший в один год и реформы и катастрофу и возрождение под жестокой военной рукой диктатуры. В романе действуют персонажи романа "Пепелище" Это делает оба романа частями дилогии.

Святослав Юрьевич Рыбас

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное