Лев Гумилев

Фундаментальная монография «Этногенез и биосфера Земли» представляла собой основу еще одной диссертации — на сей раз на соискание ученой степени доктора географических наук. Изредка отдельные ученые решаются на подобный шаг, руководствуясь самыми невероятными мотивами — от появляющейся возможности заниматься исследованиями в каких-либо смежных областях до, так сказать, «куража ради». Прибавки к зарплате вторая диссертация не давала, но душу подчас согревала… Льву Николаевичу, однако, она принесла очередную порцию неприятностей. Сама защита, состоявшаяся в 1974 году, прошла успешно. Из 21 члена ученого совета 19 проголосовали за присуждение искомой степени. Творческая дискуссия и традиционный в таких случаях банкет порадовали всех их участников. А на берегах Невы (да и по Москве тоже) о гумилёвской защите ходили легенды. Однако Высшая аттестационная комиссия (ВАК) заняла деструктивную позицию и отклонила диссертацию Л. Н. Гумилёва.

Наталья Викторовна Гумилёва вспоминала: «Как ни смешно, к решительным шагам подтолкнула его я.

– Знаешь, Лёв, что-то стало скучно, – сказала я. – Что бы это нам придумать, как бы оживиться, все-то одни огорчения.

А он мне брякнул:

– Хочешь, я вторую докторскую защищу?

– Хочу, – сказала я.

И тут на меня навалилась тяжелая работа. Машинистка, которая всегда перепечатывала его рукописи, отказала, другой не нашлось. Пришлось мне осваивать новое ремесло. За семьдесят рублей мы купили допотопную машинку “Континенталь”. Ей сто лет, зато вся железная! И вот я двумя пальцами начала «грохать» диссертацию.

В университете очень доброжелательно отнеслись к затее Л.Н. Сергей Борисович Лавров, Борис Николаевич Семевский, сотрудники кафедры быстро организовали оформление документов. Оппоненты были приглашены из Москвы, – доктор географических наук Э.М. Мурзаев, доктор биологических наук Ю.П. Алтухов и доктор географических наук A.M. Архангельский.

И вот в мае 1974 г. состоялась защита. Это был замечательно интересный спектакль в большом зале Смольного (там в ту пору помещался географический факультет). Публики собралось огромное множество. Лёв вышел на кафедру и воскликнул: «Шпагу мне!» Ему подали палку-указку. Он выступил прекрасно. <…> Очень лестной для Льва была речь этнографа Ю.А. Маретина, чьи выступления всегда были яркими и дельными. (Как ни печально, с работы, его выгнали.) Но ВАК отказал Л.Н. в присуждении степени доктора географических наук – «за хорошее знание истории» (!)».

По указанию сверху ВАК вынесла отрицательное заключение, навсегда запятнавшее его репутацию. С этого момента в научной жизни Льва Николаевича наступила новая «черная полоса». Работы Гумилёва (за исключением узкоспециальных) перестали печатать. Центральные издательства одно за другим и под надуманным предлогом отклоняли рукописи его книг и статей. В научной и околонаучной периодике регулярно организовывались показательные проработки крамольных идей. Некоторые борзописцы даже сумели составить себе имя на огульной критике опального ученого. Иных маститых авторов ныне вспоминают (и впредь будут вспоминать) только потому, что они в свое время «отметились» злобными нападками на Л.Н. Гумилёва. В особенности преуспел в огульной критике ученого-пассионария академик Юлиан Владимирович Бромлей (1921— –1990) (получивший от Гумилёва удачное и вполне оправданное прозвище — «Бармалей»[47]), который возглавлял Институт этнографии Академии наук СССР. Академик являлся типичным представителем бесплодного схоластического теоретизирования , процветавшего в те времена — особенно в гуманитарной и обществоведческой сфере. Однажды Бромлей получил предложение от московского телевидения выступить одной из познавательных передач в дискуссии с Гумилёвым, академик отказался, заявив, что он, дескать, тугодум, а его оппонент соображает быстро и, не задумываясь, отвечает на любые вопросы. Встреча «один на один» не состоялась[48].