Лев и Аттила. История одной битвы за Рим

— Тогда я продолжу служить путешественникам среди горных вершин. Я полюбил их суровую красоту и мне нравится быть нужным людям. Ко мне пришло осознание, что спасать жизни гораздо приятнее, чем отнимать их — пусть даже у врагов. И я буду рад провести тебя, священник, вместе с товарищем на ту сторону гор. У нас имеется несколько лошадей и вьючных животных, которые облегчат путь и сократят время перехода.

— В этом нет необходимости, — засомневался Лев, — и труд твой не сможет быть оплаченным. Ты же знаешь: я не беру в дорогу денег.

— Не знаю, каким образом тебе, священник, удалось подарить мне вторую половину жизни, но ты это совершил. Больше не смей говорить о деньгах, ибо я начинаю гневаться. Не забывай, что имеешь дело со вчерашним разбойником. — Шутя, Юлий постарался надвинуть на лицо маску свирепости.

— Нехорошо, отец Лев, расстраивать доброго человека. Каждый имеющий желание помочь ближнему да получит и возможность — Господь отблагодарит его за доброту! — вступил в беседу Проспер. На всякий случай он не стал открывать беглому легионеру, что тот оказывает услугу не простому священнику, а епископу Рима. Проспер только напомнил другу: — Нам ведь необходимо как можно скорее попасть в Рим.

Караван прошел самую высокую точку Альп и оказался на южной их стороне. Крутые склоны придавали неимоверное ускорение находящимся в движении. Путникам приходилось сдерживать одновременно и животных и собственное ноги, которые переставлялись сами по себе, несмотря на страшную усталость остального тела. Консульская Галльская дорога, проложенная в Альпах на месте древних троп, давно не подвергалась ремонту. На ее мощенной камнем ленте трещины и выбоины были немыми свидетелями землетрясений, сходов лавин и жестоких сражений, во время которых на шествовавших по дороге солдат воинственные горцы сбрасывали огромные валуны. Соответственно, путешественникам приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы многочисленные препятствия не стали для них неприятной неожиданностью.

На третьи сутки спуска на пути нашей кавалькады возник лагерь других путников. Вернее, то, что осталось от лагеря после страшного ночного оползня, вызванного дождем. Зрелище открылось, пожалуй, печальнее поля битвы — там воины, по крайней мере, знали, какой конец их может ждать, и могли защищаться с оружием в руках. Здесь же, люди были завалены грунтом внезапно; многие, вероятно, проснулись за несколько мгновений до собственной кончины — для того, чтобы умереть в сознании и в страшных муках.

Оставшиеся в живых были заняты разбором камней над смятой палаткой. Извлекались тела раздавленных насмерть людей, невдалеке корчились в муках два искалеченных человека и молили о смерти.

То были римские торговцы, прослышавшие о бедствиях Аэция и отправившиеся в путь с грузом провианта для его войска. Ни Лев, ни Юлий не стали выяснять: желали они бескорыстно помочь голодающим галльским легионерам или заработать на катастрофическом положении собственных защитников неплохую прибыль (Аэций в любом случае рассчитался бы позже). Все наши путешественники, не сговариваясь, принялись спасать попавших в беду собратьев.

Наконец, завал над лагерем был расчищен, раненым оказали помощь, погибших предали земле, Лев помолился за упокой их душ — и это было последнее, что он мог сделать для потерпевших бедствие людей. Епископ окинул внимательным взглядом Проспера, желая понять: достанет ли у того сил самому покинуть горы.

— Друг Проспер, сможем ли мы быть полезными этим несчастным людям? — тактично спросил епископ, зная, что его товарищ всегда реально соотносит желания с возможностями.

— Честно признаюсь, у меня ужасно болят ноги, от усталости темнеет в глазах, а здесь требуется сила. Единственное, я надеюсь с помощью одного только Господа покинуть эти прекрасные, но не приспособленные для прогулок горы. Опять же, в Равенне ждут от тебя вестей, а Рим молит о твоем возвращении, — растерянно произнес ученый-богослов, понимая, что его правда говорит о том, что лично он ничем не сможет помочь попавшим в беду людям. Но оставить наедине со своей болью жестоко пострадавших израненных путешественников также было невозможно, и Проспер добавил: — Юлий и его товарищи могут оказать великую помощь выжившим.

Подходивший в это время к ним Юлий уловил главное из беседы Проспера и Льва: им необходимо как можно скорее попасть в Рим.

— Нужно помочь спуститься в долину раненым, спасти их имущество, какое возможно, — промолвил Лев, обращаясь уже не к Просперу, чье мнение только что услышал.