Лев Яшин. Легендарный вратарь

В футбольных раздевалках подобная обстановка не редкость, но мало кому удавалось застать ее в такой компании. Как мало кому доводилось испытывать столь необычные знаки внимания, удивившие даже видавшего виды Яшина. По окончании матча во время раздачи автографов к нему подошли два респектабельных джентльмена и, представившись членами руководящего совета одного из любительских футбольных клубов лондонского предместья, предложили стать… почетным президентом клуба.

– На общем собрании мы решили выбрать кандидата после сегодняшнего представления на «Уэмбли». Выбор пал на вас, и нам поручено сделать официальное предложение.

– Мне? Пост почетного президента? Но почему?

– Вы лучший вратарь мира, образцовое сочетание блестящего коллективного игрока с мощной индивидуальностью, не допускаете грубостей в игре, держитесь скромно и корректно, вы представляете великий народ. Если согласны на наше предложение, автомашина будет ждать вас после заключительного банкета. Вы распишетесь в «Золотой книге» нашего клуба, сфотографируемся, выпьем по бокалу шампанского и через час отпустим вас на свободу.

В глазах собеседников Яшин увидел столько надежды, что ответил согласием. Не хотел обижать ни учтивых джентльменов, ни маленький скромный клуб. Ему даже пришлось втихую, что называется, по-английски, покинуть затянувшийся банкет по случаю 100-летия британского футбола и юбилейного матча. Уже через 20 минут почетный президент оказался в небольшом старинном зале, украшенном советскими флагами, и выслушал несколько вовсе не пышных, скорее искренних тостов в честь вратаря сборной мира и великой тогда еще страны, которую он представлял.

Председательствующий подытожил: «Наш клуб наконец-то имеет почетного президента, и мы гордимся такой честью, потому что это Лайон (англ. лев. – АС.)Яшин. Отныне мы не будем похожи ни на один другой клуб». Яшин давно привык ко всяким торжественным приемам, но этот камерный вечер, неожиданно увенчавший исторический матч, запомнился какой-то особенной, близкой ему человеческой теплотой.

Не прошло и трех недель после лондонского концерта, как Яшин на бис дал еще один, на этот раз в сложнейшем турнирном матче 1/8 финала Кубка Европы. Вплоть до полуфинала каждая пара встречалась дважды с дальнейшим выбыванием проигравшего. Стартовую игру в паре СССР – Италия взяли советские футболисты – 2:0. Яшин наблюдал за ней с трибуны московских Лужников. Это был первый случай за 10 лет, когда он пропускал столь ответственный матч, пребывая в полном здравии, – до этого из дела его могла выбить только болезнь, травма. Сам Лев Иванович в «Записках вратаря» деликатно объяснил, что был освобожден от участия тренером Константином Ивановичем Бесковым «под предлогом, что должен готовиться к «матчу века».

Между тем по футбольному закулисью гуляло мнение, что Бесков перестал доверять ветерану. Владимир Маслаченко прав, что тренер сборной тогда делал ставку на Рамаза Урушадзе и Йонаса Баужу Но после «матча века», куда Бесков летал вместе с Яшиным и председателем нашей футбольной Федерации Гранаткиным, он круто изменил взгляд и вернулся к кандидатуре старого проверенного зубра. Однако окончательное решение выпустить его на поле принял в день римской встречи 10 ноября 1963 года незадолго до ее начала. Запоздалость решения объясняется не возобновлением колебаний, а внезапным недомоганием Яшина, с которым все-таки удалось справиться. Это было спасительное для тренера, команды и страны решение. Честно говоря, вратарь избавил сборную от крупного поражения. Ничья (1:1), да и то добытая хозяевами на последней минуте, вывела сборную СССР в следующий круг.

Наутро «Стампа» написала коротко, но ясно: «Дайте нам Яшина, и мы готовы играть со сборной мира». А начальник советской команды Андрей Старостин не мог этого триумфа забыть, когда давно уже утихли все страсти: «Подумайте сами – в течение получаса Яшин совершил три чуда: отбил на угловой немыслимый мяч ногой, когда Анджело Доменгини «расстреливал» его из вратарской, взял пенальти от Сандро Маццолы и выиграл дуэль у Джанни Риверы, казалось, неотразимо пробившего в нижний угол. Эти три боевых подвига полностью деморализовали итальянцев, которые убедились, что перед ними неприступная живая стена».