Лев Яшин

Результатом всего вышеперечисленного стало падение сборной страны до статуса европейского «середняка» — и это после «золотого» 60-го! Команда не сумела пробиться на чемпионаты мира 1974 и 1978 годов, провалила чемпионат Европы-76 и — самое обидное — монреальскую Олимпиаду того же года: «бронза» на том уровне не смотрится каким-либо достижением. Клубная же удача киевского «Динамо» носила региональный характер. К тому же обладатели Кубка кубков и Суперкубка 1975-го на следующий год почти в полном составе никак, опять же, не проявили себя в первой сборной.

Яшин и его друзья наблюдали за совершавшейся катастрофой с нескрываемой болью. То была искренняя реакция настоящих спортсменов, фанатично преданных обожаемой игре. В общем-то, Лев Иванович еще после чемпионата мира-70 прозорливо высказался об отсутствии новых талантов и отходе от победных традиций. Многое он понимал. Гораздо больше, нежели казалось со стороны.

Но и советские идеологи были профессионально подкованы. Футбол оставался по-прежнему чрезвычайно популярной игрой. Успехов что-то не было.

Значит, нужно поднимать, укрупнять, ретушировать прошлое. Фигура Яшина идеальна. Прежде всего, он и вправду замечательный человек (пропагандисты тоже люди): добрый, спокойный, лишенный любой «звездности». Коммунист. До триумфа Олега Блохина в 1975-м — единственный наш обладатель «Золотого мяча». Про Олимпиаду и Кубок Европы также никто не забыл. И наконец: страшной силы популярность за границей.

Всё названное и позволило начать и успешно проводить работу по созданию рядом с живым, хотя и не слишком здоровым Яшиным символа самой системы. Выяснилось, что, если голкипер блеснул мастерством, — это «по-яшински». Ошибся — «отошел от яшинских традиций». Между тем лично-то, мы видели, Лев Иванович никого не тренировал, школы его имени и с ним во главе так и не создали. А «советская вратарская яшинская школа» вдруг возникла.

То есть о ней объявили и энергично внедряли заявленное в слове и на бумаге в народное сознание.

Яшин не спорил и не протестовал: бесполезно было. Наоборот, не отказывался от поездок по стране, встреч с молодежью, детьми. Выступал в прессе и на телевидении. И правильно делал. Непосредственное общение с людьми не заменить ничем. Ведь одно дело прочитать о знаменитом человеке, другое — встретиться и поговорить.

…Взорвался он уже в позднюю перестройку. В интервью с главным редактором журнала «Физкультура и спорт» И. Ю. Сосновским решили не обходить никаких острых тем и опубликовать текст беседы без лакировки. Одно из центральных высказываний Яшина стоит привести и запомнить:

«Критика и самокритика звучат всё тише и тише, а вот привычка кричать о малом успехе и молчать о неудаче — остались».

Но особо символичной стала тема курения. «И даже напишете, — вскричал Яшин, — что всю свою спортивную жизнь я курил? Вы знали об этом?» — «Да, знал», — отвечает журналист. «Так почему же ни вы, ни ваши коллеги прежде не написали, что я курю и тем самым подаю дурной пример молодым футболистам?» Игорь Юрьевич честен: «Посчитал, что это станет дурным примером вообще». И Яшин горестно продолжает: «Вот и спортивные начальники стыдливо отворачивались, когда видели меня с сигаретой. Особенно после того, как я был признан лучшим футболистом Европы и защищал ворота сборной ФИФА в матче века в Англии». Здесь главный редактор всё же берет бразды правления в свои руки: «Как же вы, человек волевой, преданный спорту, не заставили себя бросить курить?» И — ответ потрясающей искренности и естественности: «Потому что дураком был». Дальнейший текст опустим: история про бессонные ночи на заводе, махорку, чтобы не заснуть, — уже приводилась.

Сейчас важнее другое. Понимаете, это живому Яшину курить можно, а слепленному символу — никак нельзя. Рядом с прекрасным, обаятельным человеком вырастает «человек с плаката». Настоящий же мучается, заново всё переживает, кричит даже и вон как себя судит — нарисованному такое не дано.

Ко всему прочему, система, сполна используя его славу и авторитет, продолжала (парадокс!) относиться к нему как к обычному гражданину. Популярнейший в 70–80-е годы артист Вадим Тонков (Вероника Маврикиевна в дуэте с Авдотьей Никитичной — Борисом Владимировым), друживший с семьей Яшиных еще с 60-х, рассказывал, как где-то в конце 70-х и точно 8 марта, в день рождения Бориса, за дружеским столом с нетерпением ждали Яшина. А он так и не приехал. Валентина Тимофеевна потом позвонила и сказала, что Лев задержался за границей. Причины Яшин затем объяснил лично:

«Самолет вылетел из Испании вовремя. Сделал посадку в Париже, а далее я должен был пересесть на наш самолет, вылетающий в Москву. Но его не оказалось. И вот я в Орли, роскошном аэропорту Франции, наслаждаюсь современной архитектурой. Но без копейки… простите, без франка денег…» За помощью советский гражданин обратился в советское же посольство. И услышал незабываемое: «А чем мы можем вам помочь, товарищ Яшин? — очень вежливо спросили у меня. — Такой статьи расходов нет, поэтому, извините, мы бессильны оказать вам какую-либо услугу».