Лев Ландау

Уже будучи всемирно известным ученым, он сказал в разговоре с журналистами:

Я физик-теоретик. По-настоящему меня интересуют только неразгаданные явления. Это высочайшее наслаждение, это огромная радость. Это самое большое счастье, которое суждено познать человеку, — заниматься разгадкой тайн природы.

На первый взгляд необъяснимо, как человек, работающий с невероятной нагрузкой, человек, рабочий день которого доходил до двенадцати часов, мог называть себя лентяем, лодырем:

— Я ничего не умею делать, я никчемный лентяй, совершенно не приспособленный к жизни.

Вероятно, он был недоволен собой за то, что не владел никаким ремеслом, не умел починить какой-нибудь простой прибор, да что там говорить, не мог гвоздя вбить в стену, пытался научиться водить машину, но безуспешно.

— Ты посмотри, что с чайником! — кричит он из кухни жене, очнувшись от задумчивости. — Что ты теперь будешь делать?

Из кипящего чайника летят брызги. Кора заслоняет руку газетой и выключает газ.

— Как просто! — удивляется Дау.

В этом нет преувеличения: Кора заботилась о Дау, как о ребенке. Даже за таким простым делом — быть одетым соответственно погоде и обстоятельствам — и то приходилось следить постоянно. Однажды летом, когда Коры не было в Москве, Дау пригласили на весьма ответственный прием. Все явились в строгих костюмах, при галстуках, все чинно и благородно. Вдруг впорхнул Дау: клетчатая рубашка, босоножки, глаза сияют, и улыбается так, словно он у себя дома, — никакой солидности.

Кора привыкла считать, что Дау слаб здоровьем. Но так было в молодости, а потом он возмужал, окреп. Правда, он всегда немного сутулился, был худощав и бледен.

Один из его ближайших друзей рассказывал, что, когда они отправились в автомобильное путешествие, Дау оказался очень вынослив и непривередлив. Единственное, что его раздражало на привалах, так это близость танцплощадок.

«Дау производил впечатление человека слабого, но это была кажущаяся слабость, — рассказывал другой друг Льва Давидовича. — Отчасти это объяснялось тем, что вначале мать, а потом жена всячески ограждали его от житейских трудностей. Так возникло его неумение и нежелание делать то, что кажется совершенно простым любому взрослому человеку. Он был очень вынослив: ходить мог, как верблюд, без устали».

Однажды Кора спозаранок уехала на дачу, домой вернулась только к ночи. Дау она застала совсем больным.

— Надо вызвать врача, мне что-то нездоровится, — сказал он.

Кора разволновалась. Но когда она открыла холодильник, то увидела, что обед и ужин стоят нетронутыми. Поскорее накормила Дау, и он сразу выздоровел.

Как-то он уехал на конференцию в Ленинград. На следующий день она получила телеграмму:

«Зубной порошок не открывается тчк Дау».

Через час пришло второе послание:

«Зубной порошок открылся тчк Дау»

Одна из самых излюбленных тем для разговоров — любовь. Когда по вечерам к Коре заходят приятельницы, Дау сбегает вниз и с места в карьер осведомляется:

— О любви не будете говорить?

— Нет.

— А о чем? О платьях?

— Да.

— Неинтересно, — фыркает он и убегает к себе.

В научных спорах Дау так часто бывал прав, что усвоил безапелляционный тон в разговорах на любую тему. Это относится и к проблемам любви, о которой он так любит поговорить.

Иногда кто-нибудь из учеников не выдержит и переходит в атаку:

— Дау, я знаю, что вам ничего не стоит опровергнуть все мои доводы, здесь я и не пытаюсь спорить с вами, но есть вопросы, в которых я прав, а вы ошибаетесь. Ваше умственное превосходство не позволяет мне доказать свою правоту, однако объективная истина на моей стороне.

— Но что это за истина, которую нельзя доказать? — парирует Дау.

Дау выходит. Побежденный поднимает голову.

— Когда Дау занимается наукой, он теоретик, когда начинает думать о любви, в голове — кабак, — говорит он свидетелям сцены.

Зная о готовности своего патрона поговорить о любви, ученики то и дело затрагивали эту тему.

— Дау, как надо кончать роман? Как бы вы поступили, если бы разлюбили женщину?

— Я бы ей сказал, что я ее больше не люблю.

— Дау, вы жестокий человек.

— Я?! Но ведь это правда!

На следующий день Ландау бегает по институту и всех останавливает:

— Слыхали? Халат сказал, что я жестокий человек!

Он всегда говорил жене о своих увлечениях.

Вначале такая откровенность доставляла Коре много горьких минут. Дау приходил домой и с сияющими от восторга глазами рассказывал, с какой хорошенькой девушкой только что познакомился. Кора знала, что он никогда ее не обманывал, не лгал ей. Жена — друг, а другу можно рассказать все. Хотя в глубине души она не могла избавиться от ревности, но за четверть века совместной жизни Дау настолько «перевоспитал» ее, что она на все смотрела его глазами.

Однажды она пожаловалась сестре:

— Ты понимаешь, какое безобразие! Девчонка назначила Дауньке свидание, а сама не пришла! Он два часа простоял на морозе, чуть воспаление легких не схватил!

Иногда Кора пыталась как-то повлиять на легкомысленного Дау.