Лев Петров

Пытаюсь оттолкнуть его, но он крепко держит меня, и мы входим в его спальню, оформленную в темно-синих и теплых деревянных тонах. Он бросает меня на кровать, и я вздыхаю, когда мягкие, пушистые одеяла обволакивают меня. Моя спина напрягается, сопротивляясь чувству комфорта. Я не хочу наслаждаться этим ощущением.

Он стягивает с меня рубашку, оставляя обнаженной.

— Спи. О Нью-Йорке поговорим утром.

— Здесь? С тобой? — выпаливаю я.

— Да, Айви. Здесь. Со мной, — бормочет он, на губах появляется мягкая улыбка, но тут же исчезает, и я смотрю на его широкую спину, пока он раздевается, оставаясь полностью обнаженным, и одним нажатием кнопки задергивает шторы. Комната погружается во тьму, кровать прогибается, он поднимает одеяло, укрывая нас. Мое дыхание становится тяжелым, и я медленно отодвигаюсь, поджимая под себя ноги. От его тела исходит жар, и я напрягаюсь, когда он переворачивается и притягивает меня к себе.

— Черт, расслабься, маленькая воровка.

Мягкая льняная ткань нежно касается кожи. Одеяло — это роскошь, которой я давно была лишена. В нем словно вшита насмешка надежды.

Мне страшно наслаждаться такими простыми вещами. Я боюсь снова остаться без всего этого.

— Что, если я храплю? — тихо спрашиваю, нарушая тишину и свои беспокойные мысли.

— Тогда я буду смеяться над тобой утром, — ворчит он, его голос становится тяжелым.

Я забыла, что не так уж много часов назад он выбивал дерьмо из кого-то в клетке. Убил. Мое сердце колотится о грудную клетку. Убил, а потом поцеловал меня.

— Принцесса, расслабься. Ты в безопасности. Дай своему телу то, в чем оно нуждается. Отдыхай, — настаивает он.

Моя нижняя губа вот-вот задрожит, но я крепко прикусываю ее и яростно моргаю, чтобы сдержать слезы.

— Я никогда раньше не видела, как кто-то убивает, — признаюсь я, вцепившись в плотную ткань, пока его большие, как у медведя, руки скользят по моим бедрам и талии. Я сталкивалась с горем и видела, как умирают бездомные. Но стать свидетелем того, как человек убивает с такой легкостью… это должно пугать меня, но я лежу здесь, не испытывая страха перед его силой. Его руки забрали жизнь другого человека, как будто он ломал зубочистку между пальцами, но теперь они властно скользят по моим конечностям.

— Он знал, чем рискует. Они все знают, когда заходят в мою клетку.

— А придя в твою постель, чем рискую я? — сердце колотится, и рука на моей коже замирает.

Его член становится толще и горячо прижимается к моей заднице. Дело не в его размерах, а в нем самом. В опасности, которую он может представлять для моего сердца. Я живу в тщательно выстроенной клетке. Он тоже живет в такой же, но в то время, как он процветает за счет насилия внутри, моя была построена так, чтобы не впускать его.

Я хочу ускользнуть и вырваться из его объятий и дома. Вернуться на пронизывающе холодные улицы Бостона. По крайней мере, там, снаружи, я знаю свое место.

— Никакого риска, только обещание хорошо провести время, — он крепче сжимает меня, гарантируя, что я останусь на месте. — Я хочу быть эгоистом с этим крошечным телом, — грубый, глубокий голос успокаивает меня. — Спи, Айви. Здесь ты в безопасности.

Тяжелое дыхание Льва и широкая грудь, наконец, убаюкивают меня.

Я просыпаюсь, задыхаясь. Удовольствие прокатывается по позвоночнику, и мое тело покрыто потом.

— Ты не храпишь, маленькая воровка, но спишь как убитая, — он стонет, его язык порхает между моих бедер.

Большие ладони обхватывают нижнюю часть моих ног и поднимают их, чтобы обхватить широкие плечи. Его язык скользит по моей киске отработанными движениями. Рука двигается вверх по моей груди и хватает за шею, слегка сжимая. Я наклоняюсь к его рту, воздух в моих легких застывает между грудью и горлом. Вцепившись руками в простыни, задыхаюсь и хнычу, а затем впиваюсь пальцами в его предплечье, когда он прижимает меня к кровати, его рот безжалостен между моих бедер. Прилив крови к голове, интенсивное обожание моей киски — это слишком. Волна за волной непоколебимое удовольствие вырывается на свободу. Его рука движется, и я делаю отчаянный вдох, вскрикивая, когда сильно кончаю. Лев оказывается надо мной в считанные секунды, поднимая мои руки над головой и наклоняясь, чтобы прикусить сосок. Он прижимается своими бедрами к моим. Каждый дюйм его тела скользит взад-вперед, длинный, твердый и слишком толстый.

— Ты не готова, мне нужно растянуть тебя, — хрипит он, протягивая руку между нами, он просовывает палец внутрь. — Черт возьми, Айви.

— Лев, пожалуйста.

Его палец двигается, сгибаясь, чтобы погладить и подразнить, вызывая новый оргазм.

— Поехали со мной в Нью-Йорк, — когда он обводит мой клитор, я умоляю и покачиваю бедрами. — Позволь мне владеть этим телом.

— Пожалуйста.

— Скажи — да, Айви, — его большой палец кружит, поглаживая глубже, и я смотрю широко раскрытыми глазами, когда он наблюдает за мной с мерцающим жаром. Он вводит внутрь еще один палец, и я цепляюсь за мускулистые руки. — Маленькая воровка, ты крадешь гораздо больше, чем мой рассудок, — рычит он, затем наклоняется ниже, чтобы с силой поцеловать меня.

— Лев!

— Ты хочешь кончить?