Лев-попаданец (СИ)

Впрочем, реально на войне весь месяц считай безрассудный, лихой и… великолепный.

Но драться хорошо, а в плену сидеть скверно!

Гитлеровец рванул мальчишку за волосы на себя - Олег пожалел, что отказался обкорнать себя под нулевку. Что возможно и правильно: стриженый наголо пацан может вызвать лишние подозрения - в советской армии именно так и принято. Олег вскрикнул, кругом загоготали, из сиреневых глаз сами собой брызнули слёзы. Юному Ломоносову стало стыдно. Ну, а когда он стряхнулся рассевая в зрачках муть - его уже выволокли из клетки, запястья и большие пальцы рук уже были скручены каким-то хитрым узлом за спиной. Другой верёвкой - пропустив её Олежке между ног - двое орков примотали спереди так же связанные за спиной руки сестры Галины, а к нему - огнезарную воительницу Ангелину.

Повязали девчат, считай весь снайперский взвод воительниц, что не давали немцам покоя, нагоняя дикий страх!

Сейчас девчата выглядели расстроенными, утратившими боевой дух. Некоторые из даже плакали, особенно Наташка, у которой забрали не только теплую кожаную курку, но даже тельняшку - оставив на всеобщее обозрение открытый торс.

Олег тоже ограблен, его великолепна камуфляжная куртка, конфискована, в карманах пугающая пустота. Как не любил Ломоносов реветь, тем более понимая полную бессмысленность и этого, если можно так сказать действия, но эмоциональное состояние оказалось сильнее рассудка.

Предательская влага, которой и так на это ненавистной войне избыток, сочилась, подобно березовому соку.

Олег вытер противно щиплющие щеки слёзы о плечо, о майку - и опустил глаза. Он что получается не мужчина прославленной фамилии, а тряпка. Тяжело перевёл дух, покрутил головой. Хотелось пригладить ноющие от корней волосы, чтобы избавиться от ощущения этой мерзкой лапы на них. Он никогда не любил глядеть себе под ноги, в жизни всегда смотрел прямо.

Может отчасти потому, что не знал пока серьезных жизненных проблем. Все ему давалось легко: учеба, спорт, детские олимпиады.

И сейчас секунду тоскливо уставился в каменный пол, на свою маленькие босые ноги, белые, мягкие, не привыкшие к тяготами. Возникло ощущение, что он из сына генерала обратился в нищего оборвыша. Кажется, что его вот-вот словно последнего сосунка вытолкнут на паперть. Какое унижение, от босоногой нищеты. Олег в раздражении заскрежетал туго сжатыми зубами, а потом вскинул голову и посмотрел на стоящего справа пузатого с широкими плечами и покатым лбом гориллы гитлеровца. С дерзким вызовом - так получилось, нет, нельзя сказать непроизвольно. Конечно, образцовый пионер-вундеркинд переполнен гневом. Хотелось броситься, на врага и разорвать на части.

Да сколько можно терпеть эти ворвавшиеся на священную землю страны советов орды!

Фашист оскалил дегенеративную физиономию. И - на спину Олега обрушилась длинная витая из четырёх ремней плеть на короткой украшенной непонятным серебряными иероглифами рукояти. От неожиданности мальчишка вскрикнул раньше, чем ощутил погружение в подобную извержению магмы волну - и тут же получил второй удар, боль от которого наслоилась на нахлынувшую первую. Олег заорал, истошный крик вырвался сам, уже настоящий вопль интенсивно извергнутого страдания. Гитлеровец не унимался, лопоча:

- Руссишь Швайн!

Третий размашистый удар, в который вложился массивный фашист, сшиб босоного, крепкого мальчишку на колени. Добавилась боль от ушиба локтя, но Олег заставил себя заткнуться и только скрипнул зубами. Прокусив до крови губу и со свистом выпустив, через ноздри воздух. За молчание получил ещё один удар, который снёс молча (и откуда взялось это упрямство?!) а после этого его “подняли”. Волосатой немытой лапой, снова за густые волосы; словно куль вздёрнули на ноги.

Фашист проорал:

- Руссишь Эсел, зер нихт клюг! ( Русский осле, очень не умный!).

От непривычной боли в глазах мутилось. Олег почему-то стал гадать - до крови или нет? Пацану, казалось, что похожие на забивание гвоздей удары сорвали со спины и майку, и кожу, и мясо - до самых ребер и позвоночника. Ноги при этом стали слабые, готовые в любой момент подкоситься. А на спине пожар, идущий, словно от порывов ветра кусачими импульсами. И нельзя ни потрогать, ни посмотреть, ты связан. В этом беспомощном состоянии можно только терпеть и ждать, пока боль уйдёт.

Олег попробовал представить себе баню, где тебя охаживают еловым веником. Это не страшно и даже полезно пусть и дерет спину. Горячий пар верхней полки не страшен!