Лев пустыни

Уже не один богатый горожанин из числа тех, что могли позволить себе дорогую женщину, наносил визит к многоуважаемой.

Бибигюль не могла отказать себе в небольшом развлечении: она подводила гостя к оплетенной виноградом решетке, за которой в саду с неразлучным веером прогуливалась Жанна, холодно глядя на мир вокруг.

Даже самые недоверчивые, увидев ее понимали: принцесса, как есть принцесса! И тянулись к кошелькам.

А Бибигюль нежно называла откровенно невозможную цену. И веселилась в душе, видя, как сникший покупатель уходит.

Бибигюль была честолюбива. Сколько не продавай прелестниц местным почтенным торговцам, имени на этом не сделаешь. А вот если пристроить девушку в гарем какого-нибудь известного лица, о котором только и говорят люди, – это и почет, и слава, и зависть соседей. А такой человек есть.

Есть. Только нужно подождать…

Солидному человеку нужен хороший гарем. А настоящая принцесса в гареме – это же алмаз среди жемчуга! Вах, какие вершины могут открыться, если с умом взяться за дело!

Только думы о коварной Фатиме нагоняли морщинки на гладкое лицо Бибигюль. Смешно думать, что она сможет полудохлую служанку сделать привлекательным товаром. Но странная уверенность в словах старой ведьмы… Аллах, да пошлет плешь ее волосам!

Все равно будет так, как задумала она! Бибигюль часами смотрела, как надменно прогуливается по саду Жанна, и душа ее звенела, словно верблюжьи колокольчики, предвкушая прекрасную сделку.

* * *

В маленьком домике дела шли своим чередом.

То, что Жаккетта исправно наедала необходимые для покорения капризных сердец восточных мужчин размеры, госпожу Фатиму не устраивало.

Настоящая женщина должна быть округлой-округлой. А становятся такими не по воле Аллаха, а исключительно благодаря тяжкому труду массажиста.

И за Жаккетту принялся старый евнух Масрур.

Стальными пальцами, способными легко придушить барса, он разгонял Жаккеттин жирок в нужные места, добиваясь таких округлостей, которым бы позавидовали небесные гурии.

А Жаккетта вспоминала давний вечер в замке Монпез'a, когда там гостили актеры… И высокомерную Шарлотту, которая тогда сказала: «И, извини, конечно, Жаккетта, но посмотри на благородных дам, что нынче собрались. Самые красивые – госпожа Жанна, госпожа Рене, госпожа Бланка, госпожа Анна. Видишь, какие они все худые, да бледные? Это очень красиво!» Увидела бы она сейчас упитанную и румяную Жаккетту, которая должна стать еще толще, чтобы превратится в красавицу! Вот бы удивилась!

* * *

После очередной порции массажа в комнату торжественно вошла госпожа Фатима. В руках у нее была стопка ткани.

– Лежи, мой цвэточек, лежи! – сказала она.

Фатима аккуратно положила стопку на плоский сундук. Затем брезгливо собрала одежду Жаккетты в жестяной таз.

– Это – в огонь! О, прохлада моего сердца! Я принесла тебе настоящие одежды, не ваши глупые тряпки! Пока простые, для дома. Одежду, в какой надо покорять мужчину, тебе одевать еще рано.

– Почему? – удивилась Жаккетта.

– Ты пока никудышная женщина, ходить не умеешь, телом говорить не умеешь, правильно на мужчину смотреть не умеешь!

– Так прямо и не умею? – обиделась Жаккетта. – Ходила ведь всю жизнь, не ползала!

– Не умеешь! – решительно кивнула головой Фатима. – Ты – девочка из другого мира, глупого мира. Ваши мужчины женщин плохо любят, с открытыми лицами на улицу ходить заставляют!

– А что тут плохого?

– Как что плохо, мой цвэточек?! Побойся Аллаха великого, всемогущего! Чтобы всякая уличная грязь на моё лицо смотрела?

– Да у нас кто хочет, с вуалью ходит! – попыталась защитить свой мир Жаккетта. – Благородные дамы особенно, они красоту берегут.

При слове «благородные дамы» Фатима встрепенулась, словно вспомнила что-то.

– Глупая Бибигюль, – сказала она по-арабски. – Аллах милостивый послал тебе красивое лицо, но забыл вложить мозги в твою глупую голову! Я утру тебе нос! – и по-французски: – Мой цвэточек! Надевай новые одежды и даже не благодари добрую Фатиму!

Жаккетта надела длинные, по щиколотку, штаны, расшитую на груди рубаху с узкими рукавами. Было очень непривычно. Жаккетта настороженно ждала подвоха от незнакомого наряда, особенно смущали штаны.

Фатима нырнула в один из сундуков и достала оттуда роскошные шлепанцы с загнутыми носами. Сафьяновые, солнечно-желтые. Такой красивой обуви у Жаккетты никогда не было.

У Жаккетты даже дух захватило, когда шлепанцы оказались на ее ногах. Правда ей они показались маленькими – пятка немного нависала над подошвой.

– Не удивляйся, так ногам будет не жарко, – объяснила Фатима. – Выйди на середину, о прохлада моего глаза!

Жаккетта сковано вышла, глядя себе под ноги.

Фатима обошла ее, довольно осмотрела, поцокала языком.

– Теперь, мой цвэточек, научись носить ее так, словно на тебе нет никакой одежды!

– Это как?! – запаниковала Жаккетта. – Ни в жизнь не смогу!