Лев с ножом в сердце

Друзья снова сидели в уютном баре «Тутси». Заботливый Митрич, не спрашиваясь, принес коньяк и орешки.

Мужчины выпили, и Федор спросил:

— Какие события, капитан? Что у нас новенького по Антиквару?

— По Антиквару нет ничего новенького. А вообще есть труп, — сказал Коля Астахов. — Прошлой ночью в собственном кабинете застрелился предприниматель Кирилл Пушкарев. Был он в халате, видимо, уже лег, но почему-то встал, взял ружье и пошел в кабинет. Включил настольную лампу. Она горела, когда мы приехали. И выстрелил два раза — сначала в люстру, потом себе в живот…

— Как вы узнали? — спросил Федор.

— Поступил звонок.

— Анонимный?

— Нет, звонивший назвался, но связь была плохая, дежурный мало что понял.

— Что за оружие? — спросил Федор.

— Дробовик «моссберг», восемьдесят восьмая модель.

— Серьезная игрушка.

— Это охотничье ружье? — спросил Савелий. — А почему он стрелял в люстру?

— Нет, Савелий. Это гладкоствольное ружье для ближнего боя, для полицейских и армейских спецопераций, самообороны, охраны жилища… и так далее. Почему в люстру? Возможно, она ему давно не нравилась… Коля!

— Черт его знает… непонятно. Первый раз он выстрелил вверх, причем держа ствол почти вертикально, разнес вдребезги люстру, осколки разнесло по всему кабинету. Второй раз в себя — дробью ему разворотило живот, грудь… Кровищи как на бойне. Я вам сейчас… — Он открыл портфель, достал желтый конверт из плотной бумаги, открыл. — Вот! Слабонервных просят не смотреть!

Федор взял пачку цветных фотографий и присвистнул. Верхняя изображала мужчину, лежащего на спине в центре комнаты головой к двери, полуприкрытого белым махровым халатом, красным от крови. Глаза открыты, голова запрокинута, руки разбросаны в стороны. Тускло отсвечивает ствол ружья рядом. Ковер и пол усыпаны сверкающими осколками стекла или хрусталя. Федор, изучив фотографию, передал ее Савелию. Тот взглянул и закрыл глаза.

— Вы уверены, что стрелял он сам?

— Уверены. Он вошел в кабинет с ружьем в руках, что-то там произошло, и он выстрелил. Попал в люстру, как я уже сказал, после чего выстрелил еще раз — себе в живот.

— Как можно выстрелить себе в живот из ружья? — спросил побледневший Савелий.

— У «моссберга» этой модели укорочен ствол, он напоминает обрез. Если очень постараться, то можно… — сказал Федор. — Непонятно только — зачем.

— Мы нашли свидетеля, которому кажется, что он слышал выстрелы один за другим, практически без интервала. Он живет через три улицы. Мучила бессонница, говорит, вышел на веранду покурить. Услышал, что стреляют, думал, подростки балуются с петардами. Посидел еще минут десять и пошел спать. Говорит, было без двадцати минут два ночи.

— От выстрела в замкнутом пространстве можно оглохнуть, — заметил Федор. — Рявкает прилично. Пушкарев мог от неожиданности выронить ружье, и…

— Оно выстрелило! — воскликнул Савелий.

— Вряд ли, — с сомнением сказал Федор. — Это каким же нужно быть идиотом…

— В кабинете кто-то был! — сообразил Савелий. Он старался не смотреть на фотографии. — Видимо, Пушкарев услышал шум, поднялся с постели, взял ружье, пошел в кабинет и увидел… грабителя! Или грабителей. Тот бросился на него… возможно, с ножом, и он выстрелил в него!

— И попал в люстру? — спросил скептически Коля. — Нужно быть законченным идиотом, правильно Федька сказал.

— А сейф? — спросил Алексеев.

— Сейф открыт и пуст.

— Понятно, — пробормотал Федор, рассматривая снимки. — Что это? — спросил он вдруг, протягивая капитану одну из фотографий.

— Заметил все-таки!

— Где? — Зотов потянул к себе снимок. — Федя, что?

— На стене, Савелий. Видишь, следы, похоже, крови… как будто кто-то прикоснулся рукой, вот здесь! Видишь?

— Грабители! Я сразу сказал!

— Подожди, Савелий. Коля, что там еще?

— Следы двух человек, размер обуви тридцать семь и сорок три, ну, и на стене, как ты уже заметил. Следы маленькие везде, похоже, он потоптался около трупа, трогал его, а потом бегал по кабинету, оставляя кровавые отпечатки на полу, на ковре и на стене. Следы большого размера — только рядом с трупом и около письменного стола.

— Пальчики?

— Только хозяина. На дверных ручках вообще никаких, их протерли.

— Это женщина! — перебил Зотов. — Их было двое, и он их застал! Он сделал предупредительный выстрел вверх, а потом… что-то случилось, и он выстрелил в себя.

— Зришь в корень, Савелий, — похвалил его Федор. — Хорошая версия. Хозяин… как его? Пушкарев? Пушкарев услышал шум, поднялся с постели и пошел… Где, кстати, его спальня?

— В конце коридора, в двадцати метрах от кабинета.

— Значит, услышав шум, он достал ружье и на цыпочках пошел в сторону кабинета. Что произошло дальше, Савелий?

— Ну, он распахнул дверь, увидел грабителей с фонариками, вскрывающих сейф, и выстрелил!

— В люстру? Крутой мужик с крутым стволом? Я бы лично стрелял в грабителей, — заметил Коля.

— Подождите, господа! — сказал Федор. — Все было не так! Он ведь стрелял не с порога, а находясь под люстрой, то есть почти в центре комнаты. А это значит, что в кабинете никого не было, и он спокойно вошел. Включил свет, а потом… выстрелил в люстру. Удивительно, что не начался пожар.