Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь

Вся внешность Колиньи невольно внушала уважение. То был человек с серьезным, несколько грустным и добрым лицом, высокого роста, с коротко остриженной бородой и усами. Одет он был во все черное, а на плечи был накинут камзол с высоким воротником и широкими висящими рукавами. На голове он носил низкую мягкую шляпу с узкими полями. Несмотря на то что он был один из лучших полководцев своего времени, он более чем кто-либо старался избежать междоусобной войны и страдал от сознания ее необходимости.

Он очень любезно принял Франсуа и его кузена.

– Весьма рад, – сказал он первому, – видеть здесь представителей де Лавалей. Ваш отец был моим другом и пал, сражаясь рядом со мной… Рад видеть представителя и другого древнего рода де Муленов, – обратился он к Филиппу. – Приятно, что, переселясь в Англию, он не перестает любить Францию.

Адмирал поклонился им, как бы отпуская их, и заговорил с графом де Ла Ну, а молодые люди направились в соседний зал, где находились накрытые столы, уставленные блюдами.

Рано утром на другой день де Ла Ну должен был выступить из замка с отрядом в двести человек, и Франсуа получил приказание быть готовым со своими людьми к пяти часам утра.

– Признаюсь, не люблю выступать до рассвета, – заметил Франсуа Филиппу. – Ничто так не портит расположение духа, как езда в темноте; при этом чувствуешь, что и спутники твои так же недовольны, как и ты.

– Да ведь в пять часов уже рассветает, – ответил Филипп. – К тому же завтра первый день нашей походной жизни.

Отряды гугенотов подходили между тем к замку один за другим до поздней ночи. В большом зале замка, при свете факелов, оживленно беседовали гугеноты; в девять часов к ним вышел адмирал с некоторыми дворянами, с которыми он совещался, а четверть часа спустя пастор совершил вечернюю молитву, после чего слуги разостлали вдоль стен солому, на которой все приезжие расположились спать.

В половине пятого утра уже раздались звуки рожка, запылали факелы, и вооруженные дворяне-гугеноты отряда де Ла Ну, подкрепив себя холодными блюдами, поданными в зале, шумной толпой выходили на двор, один за другим садились на коней и строились за воротами. Адмирал был тут же и наблюдал за порядком. По обычаю гугенотов, священник прочел молитву, и отряд с де Ла Ну во главе выступил в путь. Весь отряд состоял из тридцати дворян с их телохранителями и ста пятидесяти конных воинов.

Как только отряд выехал из замка, де Ла Ну вмешался в толпу друзей и всю дорогу весело шутил с ними. Через полтора часа быстрой езды отряд прибыл в Монтаржи. Тут вместо того, чтобы ехать прямо, как ожидало большинство, передовые воины круто свернули посреди города налево.

– Я готовлю вам сюрприз, господа, и за городом сообщу его вам, – сказал с улыбкой де Ла Ну.

Когда они выехали из города, де Ла Ну обратился к отряду:

– Господа! – сказал он. – Теперь я могу сообщить вам, какую великую честь оказал нам адмирал, возложив на нас одно из самых почетных дел. До сих пор оно хранилось в тайне, потому что в Шатильоне мог быть лазутчик Гизов… Нам поручено овладеть Орлеаном!

Это отважное предприятие вызвало крики изумления и сомнения со стороны всего отряда.

– Вам кажется слишком смелым такое дело для двухсот человек? – продолжал улыбаясь де Ла Ну. – Но у нас в городе есть друзья. Д’Андело находится с ними в сношениях последние десять дней. Мы, разумеется, должны ожидать сопротивления; но у меня нет и тени сомнения в успехе, раз мы нападем на город врасплох с таким числом испытанных храбрецов. Мне не нужно объяснять вам, как важен для нас Орлеан, открывающий нам дорогу на юг, и как ободряюще подействует взятие его на всех наших единоверцев. В пяти милях от города нас встретит де Грело и сообщит нам, что сделано там для облегчения входа нашего в город.

– Какое блестящее дело! – восхищался Франсуа.

– А как ты думаешь, – спросил Филипп, – будет ли Конде в состоянии предпринять что-нибудь против Парижа?

– Теперь едва ли. Что могут сделать какие-нибудь полторы тысячи конницы да столько же пехоты против Парижа, с его крепкими стенами и вооруженным населением, не говоря уже о шести тысячах швейцарцев, находящихся там!

В полдень отряд сделал привал. Пообедав и накормив лошадей, большинство воинов расположилось отдохнуть на траве, а остальные собрались в группы и завели оживленный разговор о предстоящем деле.

– Я был уверен, что мы скоро затеем какое-нибудь головоломное дело, – заметил капитан Монпес Франсуа и Филиппу, когда те подошли к нему. – Граф де Ла Ну не такой человек, чтобы дать траве расти у себя под ногами. Я довольно насмотрелся на него в последнем походе, и граф, ваш отец, был очень высокого мнения о его военных способностях. Но мы затеяли слишком трудное дело: Орлеан – большой город, и сколько бы ни было в нем наших друзей, взять его нелегко будет двумстам ратникам.

– Тем больше славы и чести для нас, – заметил весело Франсуа.

В четыре часа отряд снова пустился в путь и час спустя после того, как стемнело, вступил в деревушку, лежавшую милях в пяти к северу от Орлеана.