Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь

Жак повторил свой обычный рассказ.

– Вы гасконцы, судя по вашему выговору?

– Да, сударь, – ответил Жак. – Потому-то мы и идем на юг, лучше служить в полку земляков, чем с чужими.

– Стоит ли терять время, Рауль, – вмешался нетерпеливо другой дворянин. – Ведь это, очевидно, не дворяне-гугеноты, которых мы должны задерживать. Едем.

Отряд отъехал.

– Ты напрасно так нетерпелив, Луи, – сказал расспрашивавший Жака дворянин. – Положим, двое, очевидно, говорят правду, что они бывшие солдаты, но один из молодых людей очень подозрителен; быть может, это дворянин-гугенот, пробирающийся в Нерак.

– Хотя бы и так, Рауль, ведь он не увеличит собой до опасных размеров армию королевы. Я очень доволен, что мы его не расспрашивали: он, как и все гугеноты, смело сказал бы, что он гугенот, и нам пришлось бы убить его. Я хороший католик, надеюсь, но я презираю это убийство беззащитных людей только за то, что они молятся по-своему.

– Опасные мысли, Луи.

– Отчего? Мы были с тобой в Пуасси на религиозном споре и сами слышали, что кардинал Лотарингский и епископы не сумели опровергнуть доводов гугенотского священника Безы. Значит, ничего такого ужасного нет в учении гугенотов, чтобы их убивать. Будь они враги Франции, другое дело. А то ведь немало лучших и умнейших французов на стороне их. Из-за чего же Франция залита кровью с одного конца до другого? Все это идет на пользу Филиппу, королю испанскому, да Папе.

– Опасные мысли, Луи, – сказал с нетерпением другой, – с ними ты рискуешь не только своими владениями, но и головой.

Глава XI Королева Наваррская

– Удачно мы отделались, – говорил дорогой Филипп Жаку. – Спроси они, не гугеноты ли мы, – дело было бы нехорошее.

– Я тоже ожидал этого вопроса, – ответил Жак, – и думал, что бы я мог сказать по совести. Я даже под страхом смерти не отказался бы от своей веры, но думаю, что нам следует придумать что-нибудь, чтобы напрасно не рисковать жизнью.

– Да что ж тут можно придумать?

– А вот видите ли, сударь, спроси они, гугеноты ли мы, я бы спокойно ответил «нет», зная, что вы англичанин, и хоть веры такой же, как наша, но все-таки не гугенот. Ну а Пьер еще не решил, кто он такой. Значит, мы не гугеноты. Но если бы он спросил, католики ли мы, мне пришлось бы ответить тоже «нет».

– Ну, это вопрос щекотливый, – сказал Филипп. – Будем молить Бога, чтобы нам не пришлось отвечать, кто мы такие.

В этот день путники наши прошли миль десять и в восемь часов вечера, совершенно измученные, остановились на ночлег в лесу, в десяти милях от Нерака; подкрепившись хлебом и вином, купленным в небольшой деревеньке на пути, они улеглись спать. На другой день с рассветом они снова уже шагали по дороге и пришли к воротам Нерака раньше, чем их открыли. Как только опустили подъемный мост, они вошли в город вместе с толпой крестьян, дожидавшихся перед воротами.

Нерак имел вполне воинственный вид, на всех стенах стояли часовые. Можно было заметить, что большинство горожан были гугеноты. Узнать, где жила королева, было нетрудно. У дверей ее дома стояло несколько дворян-гугенотов, вооруженных с ног до головы. Филипп подошел к ним, оставив своих спутников на некотором расстоянии.

– Я имею важное поручение к королеве, – сказал он одному из дворян. – Вот перстень как доказательство этого; прошу вас послать его ее величеству.

Дворянин внимательно осмотрел драгоценность.

– Да, на нем герб королевы, – сказал он. – Ее величество уже пробудилась ото сна, я сейчас отправлю этот перстень к ней.

Через минуту из дома вышел другой дворянин.

– Ее величество желает видеть гонца, передавшего ей перстень, – сказал он.

И Филипп последовал за ним в дом. Его ввели в комнату, где сидела дама, в которой он по описаниям узнал королеву Наваррскую. Рядом с ней стоял юноша пятнадцати лет.

– Вы от адмирала? – спросила она. – Есть у вас письмо для меня?

– Письмо зашито в моем сапоге, ваше величество, его мне прочли несколько раз на случай, если бы оно испортилось от воды или от чего-либо другого. Сначала адмирал хотел дать мне только словесное поручение, но потом написал письмо на случай, если бы со мной случилось что-нибудь; тогда один из сопровождавших меня людей принес бы его вашему величеству.

– Я слышала, что адмирал благополучно достиг Ла-Рошели с небольшим отрядом? – спросила королева.

– У него и у принца было более пятисот человек, когда они вступили в Ла-Рошель, и теперь ежедневно приходят к ним новые отряды. В тот день, когда я вышел из города, они намеревались взять Ниор и затем двинуться на юг. Поручение, которое я должен исполнить, это передать вашему величеству следующие слова: «Вы найдете меня или в Коньяке, или около него».

– Хорошие вести, они очень облегчают мое положение, – сказала королева. – А кто же вы, сударь, кого адмирал почтил таким важным поручением?

Филипп объяснил свое происхождение и родство с французскими вельможами. Потом он попросил позволения выпороть письмо из сапога и вручил его королеве. В письме стояли слова:

«Все хорошо. Надеюсь видеть Вас. Вы найдете меня в Коньяке или около него».

Подписи не было.