Лев Толстой

Время падения Севастополя — время отчаяния Толстого.

2 сентября он записывает: «Севастополь отдан, я был там в самое мое рождение. Нынче работал над составлением описания, хорошо. Должен Розену 300 рублей и лгал ему».

На его глазах совершилось большое историческое событие. Он же становился свидетелем и даже участником того, как «составлялась» история.

Ему было поручено, как литератору, написать официальное донесение о последней бомбардировке и о взятии Севастополя союзными войсками. Сводка была составлена Толстым на основании донесений артиллерийских офицеров со всех бастионов.

Лев Николаевич в заметке «Несколько слов по поводу книги «Война и мир» пишет об этих донесениях: «Я жалею, что не списал этих донесений. Это был лучший образец той наивной, необходимой военной лжи, из которой составляются описания».

Толстой полагал, что многие из его товарищей, которые составляли эти донесения, «…посмеются воспоминанию о том, как они по приказанию начальства писали то, чего не могли знать».

Бессвязность войны, сопротивление неприятеля, который не позволяет выполнить волю командования, несовпадение военной реальности с военными шаблонами поражали Толстого, и он говорил: «Все знают, что в наших армиях должность эту, составление реляций и донесений, исполняют большею частью наши инородцы».

Процветающий во время войны барон Берг, остзейский немец, совершающий в сражении поступки никому не нужные, но подходящие под параграфы правил о награждении, действительно превосходно написал бы эти донесения.

Толстой, отвергая эти донесения, докончил в Петербурге 27 декабря 1855 года свой рассказ.

Смерть Николая I, надежды на новые реформы, возвращение декабристов, некоторые поблажки печати приводили тогда петербургское либеральное общество в состояние столь восторженное и столь говорливое, что можно было подумать, что страна не проиграла войну, а выиграла. Принимали героев с речами, с поклонами, с обедами и быстро о них забывали.

Ждали от Толстого монументального рассказа о том, как был сдан Севастополь.

Лев Николаевич написал рассказ, но не тот, который от него ждали. Севастопольское поражение заставило его многое вспомнить, он думал о декабристах, о войне 1812 года, о войне 1805 года, он отступил глубоко назад для того, чтобы получить свободу действий.

Так в крупных войнах военачальники при неудаче не цепляются за случайные рубежи, а отрываются от преследования, переформировывают войска, проверяют рокадные дороги в тылу и готовятся к новому сопротивлению и наступлению.

«Севастополь в августе» написан с глубокой печалью, с спокойствием и какой-то внутренней откровенностью. В этом рассказе Толстой решает для себя те вопросы, которые, поостыв, он не сразу потом опять смог решить так же правильно.

В «Войне и мире» он изберет как главного героя, как Ахиллеса этой войны красивого и мудрого Болконского. Ему он постарается передать свое новое понимание военного дела, не зная тогда и, кажется, не узнав, что такое же понимание опыта Севастополя и через него понимание истории Наполеона составил в казематах Петропавловской крепости Н. Г. Чернышевский. Его Толстой, вероятно, считал в это время врагом. А они шли к одной цели, будучи рождены одной силой, но мало знали друг о друге, хотя Чернышевский в Толстом многое уже предвидел.

В «Войне и мире» князь Болконский, как это заметил умный и трезвый Фет, не пригодился войне. Аристократ, умница и храбрец бесплоден, как военный человек, и жертвы его принесены с отчаяния.

Войну решает офицер, которого Толстой называл в черновиках Белкиным, а потом в описании Шенграбенского боя показал безыменным храбрецом, ведущим пехоту. Войне нужен скромный Тушин, настоящий артиллерист, с самостоятельным решением, находящий цель своему подвигу, не боящийся личной вины для того, чтобы сохранить армию.

Войне нужен незаметный офицер, который когда-то ходил на валы Измаила вместе с Кутузовым и Суворовым, не достигнув ничего для себя, но сохранив безудержную смелость и понимание того, когда надо нанести удар, а главное — то высокое забвение себя, которое потом так прославил Толстой.

Аристократы — не потому только, что они плохи, не потому, что они не храбры, — не решали судьбы сопротивления под Севастополем; сопротивлялись люди иной социальной сущности, рядовые офицеры, скромные офицеры моряки. Суровый Корнилов и подчеркнуто простой, сын провинциального баснописца, Нахимов.

Одиннадцать месяцев глодали соединенные армии Европы временные укрепления Севастополя, семьдесят семь часов непрерывно продолжалась бомбардировка города; 25 и 26 августа неприятель, кроме того, действовал залпами. Севастополь был оставлен, но сила союзников измотана, и война кончилась не так, как они надеялись.

«Севастополь в августе» написан человеком, не простившим поражения, в котором он не виноват.

Рассказ подготовляет «Войну и мир». Люди, которые в нем показаны, похожи на победителей 12-го года.