Лев Толстой, или Русская глыба на пути морального прогресса

«Во время Кишиневского погрома (апрель 1903 г.; см. Кишинев) к Толстому вновь обратились как к величайшему моральному авторитету с просьбой выступить в защиту невинных жертв. Толстой участвовал в составлении протеста „против попустителей этого ужасного дела“, адресованного кишиневскому городскому голове. В интервью американской газете „Норт американ ньюспэйпер“ Толстой сказал, что в этом злодеянии „виновато правительство“; свое отношение к трагедии, обусловленное религиозно-нравственным мировоззрением, он выразил в письмах к Э. Линецкому и Д. Шору: „Испытал тяжелое смешанное чувство жалости к невинным жертвам зверства толпы, недоумение перед озверением этих людей, будто бы христиан… Евреям, как и всем людям, для их блага нужно одно… — поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, и бороться с правительством не насилием… а доброй жизнью“ (письма Толстого опубликованы в сборнике „Кишинев“, Берлин, 1903). По просьбе Шалом Алейхема Толстой участвовал в сборнике „Хилф“ (Варшава, 1903), изданном в пользу жертв погрома: сказки „Ассирийский царь Асархадон“, „Три вопроса“, „Это ты“.»

«В последние годы жизни Толстой задумал серию маленьких книжек о различных религиозно-нравственных учениях. В этой связи он обращался к Талмуду, в чем ему помогало немало евреев, посылавших книги, подбиравших и переводивших изречения (особенно Гец, переписка с которым возобновилась в 1909 г.). Толстой читал Талмуд в переводе Н. Переферковича, использовал несколько изречений в сборнике „Мысли мудрых людей на каждый день“, „Путь жизни“ и др. Его друг и последователь Д. Маковицкий зафиксировал противоречивые высказывания Толстого о Талмуде: „…трудно найти у какого-нибудь другого народа такую нелепую книгу, которая считается священной, как Талмуд“; „…в Талмуде узкое националистическое учение и ряд — величайших истин. Разумеется, того много, а этих мало“.»