Лев Толстой

Каким образом могли уволиться от исполнения его? И на это отвечаю: что одни люди взяли власть над другими (избрание на царство Саула) и вооружили одних людей, и подчинили их себе. Вот эти-то люди, начальники, солдаты и отступники первые от первородного закона. Они стали сплошь брать хлеб, а потом деньги, и им можно было не работать хлебный труд».

Толстой понимал, что через министерство внутренних дел и даже через царя ничего сделать нельзя и не следует. Но его собственные иллюзии были близки к иллюзиям Бондарева.

Толстой и Бондарев мучаются в кругу одних и тех же вопросов. Бондареву кажется, что люди просто не понимают, как надо жить, а если им хорошенько разъяснить, то они убедятся и изменят свою жизнь.

Но сам Толстой всю жизнь уговаривал, и объяснял, и думал, что мир управляется мнениями, что его можно переубедить и тем исправить.

В 1886 году Толстой писал 4 мая своей жене про голод, про то, что крестьянские дети ложатся спать без хлеба. «Помочь семенами, хлебом тем, кто просят, можно, но это не помощь, это капля в море, и кроме того сама по себе эта помощь себя отрицает».

Чем же помочь?

«Только одним: доброй жизнью. Все зло не от того, что богатые забрали у бедных. Это маленькая часть причины. Причина та, что люди и богатые, и средние, и бедные живут по-зверски, каждый для себя, каждый наступая на другого. От этого горе и бедность».

О Бондареве Толстой писал всем своим друзьям. Он убеждал В. С. Лебедева, получив через редакцию «Русской мысли» рукописи Бондарева, что вся русская мысль «…не произвела с своими университетами, академиями, книгами и журналами ничего подобного по значительности, силе и ясности тому, что высказывали два мужика – Сютаев и Бондарев. Это не шутка и не интересное проявление мужицкой литературы, а это событие в жизни не только русского народа но и всего человечества».

По просьбе Семена Афанасьевича Венгерова Лев Николаевич отправил ему свою заметку о Бондареве, где говорил:

«…сочинение Бондарева… переживет все те сочинения, которые описаны в этом лексиконе, и произведет большее влияние на людей, чем все они, взятые вместе».

Дальше Толстой писал:

«…Никто не делает того, что делает Бондарев, признавая хлебный труд основным религиозным законом жизни. И он делает это… потому, что он гениальный человек».

III

Сам Бондарев рассказывал о себе так:

«Я был Новочеркасской области помещика Чернозубова крепостной раб, на хребте которого помещик ездил и удила в рот закладал, и я эту чашу горести, скорби, печали и воздыхания до дна выпил… потому признал меня колдуном и чародеем и в том же году отдал меня в солдаты на 37 году жизни моей, и я изнурен сухоядением, денными и ночными работами, старик уже был и по тогдашним Николаевским законам на 25 годов; четверо детей маленьких, а пятое за поясом остались с одной матерью при крайней бедности и в его же тигрских когтях, и покровительства и защиты ни с какой стороны и ниоткуда не было. Да и бог, как видно, в те веки закрылся облаком, что на доходила к нему молитва наша».

В Бондареве, в этом крестьянине, сочетается и архаичное, и для нас понятное. «Посредник» в 1906 году издал книгу «Торжество земледельца, или Трудолюбие и тунеядство».

Рукописи Бондарева полны гордости трудящегося человека, земледельца.

«Я работник вот какой: когда косят на крюк хороший хлеб, такой, что двум хорошим работникам едва успеть вязать снопы за одним косарем, а я, несмотря на то, что мне 65 лет, один успеваю, да притом чисто, а снопы крепкие…»

«Из всего сказанного мною видно то, что как у вас в великосветском классе высшая степень генерал, в нашем же – заслуженный земледелец.

…Теперь видел ты, читатель, кто я. Не имею я права говорить и писать о трудолюбии и тунеядстве? Полное право имею, вот и говорю».

Бондарев – религиозный сектант, держащийся за букву Библии и в то же время свободно ее перетолковывающий. На военной службе под влиянием сектантов-субботников он перешел в эту иудействующую секту, назвал себя Давидом Абрамовым, попал в Минусинский уезд, в село Иудино, куда ссылали иудействующих. Там еще раз он прочитал в Библии «Книгу судей» – рассказ о народе, живущем без царей, о времени, когда все пахали и возделывали землю. Предание об этой патриархальной жизни показалось сосланному крестьянину вестью о мозольном рае, и он начал пытаться восстановить рай, который будто бы существовал три тысячи лет тому назад, но записан так невнятно.

Библию Бондарев перетолковывал; для него в Библии главный праведник Каин, он перворожденный человек, потому что Адам и Ева не рождены, а сотворены. Каин первый ступил на землю ногою, он был земледелец, как об этом написано в 4-й главе Книги Бытия. Его род создал искусство кования и скотоиспытателей, то есть ветеринаров. Поэтому Бондарев писал в письме к Душану Маковицкому:

«…первородный Каин всех святых святей и всех праведных праведней. Это я не иносказательно говорю, а буквально, что Каин оправдался перед богом».