Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923

Объединенное заседание ЦК РСДРП(б) и ЦК ПЛСР было назначено на вечер 23 февраля. Протокол его числится в ненайденных, и о том, как проходило заседание, ничего не известно. Ряд сведений говорит за то, что большинство ПЛСР поддержало Троцкого [481]. Вопрос затем был передан на обсуждение фракций ВЦИКа, заседавших всю ночь с 23 на 24 февраля то порознь, то совместно. Заседание вел Свердлов. Большинством голосов фракция РСДРП(б) во ВЦИКе приняла резолюцию о согласии на германские условия мира. В 3 часа утра 24 февраля в большом зале Таврического дворца открылось заседание ВЦИКа. За ленинскую резолюцию в итоге голосует 116 человек, против — 85 (эсеры, меньшевики, анархисты, левые эсеры, левые коммунисты), 26 человек — левые эсеры, сторонники подписания мира [482] — воздерживаются [483]. В 5.25 утра заседание закрылось. Через полтора часа в Берлин, Вену, Софию и Константинополь передали сообщение Совнаркома о принятии германских условий и отправке в Брест-Литовск полномочной делегации [484]. Для передачи советского согласия в письменной форме из Петрограда в Брест отправился курьер. К 10 часам вечера германское главнокомандование Восточного фронта в ответ на радиограмму о принятии германских условий потребовало подписания мирного договора в течение трех дней с момента прибытия советской делегации в Брест [485].

24 февраля ушло на обсуждение того, кто войдет в состав делегации по заключению мира. Ехать никто не хотел. Иоффе отказывался. Зиновьев предлагал кандидатуру Сокольникова. Сокольников — Зиновьева. Все вместе — Иоффе. Иоффе оговаривал свою поездку сотнями «если», Сокольников грозил отставкой (если его пошлют). Ленин просил «товарищей не нервничать», указывая, что «может поехать товарищ Петровский [486] как народный комиссар». Ломов, В.М. Смирнов, Урицкий, Пятаков, Д.П. Боголепов [487] и Спунде подали заявление об уходе с занимаемых ими постов в Совнаркоме. Троцкий вспомнил, что еще пять дней назад подал заявление об уходе в отставку с поста наркома иностранных дел и теперь настаивал на ней. Зиновьев просил Троцкого «остаться до подписания мирного договора, ибо кризис еще не разрешился». Сталин иезуитски заявил, что он «ничего не предлагает, но говорит о той боли, которую он испытывает по отношению к товарищам. Его поражают быстрота и натиск их, когда они прекрасно знают, что их некем заменить, и ставит вопрос, зачем они это делают» [488]. В ответ на недоумение Урицкого по поводу выступления Сталина последний вновь взял слово, чтобы разъяснить, что «не делает ни тени упрека Троцкому, но оценивает момент как кризис власти».

На заседании разгорелась дискуссия в связи с официальным заявлением Троцкого об отставке с поста наркома иностранных дел, представленным Совнаркому еще 20 февраля. В заявлении Троцкого говорилось: «Так как политика, которую я проводил в отношении центр[альных] империй, не дала тех результатов, каких многие из нас ожидали от этой политики, то я настоящим слагаю с себя звание нар[одного] ком[иссара] по иностр[анным] делам. Свою работу в качестве председателя чрезвычайной продовольственной комиссии я намерен продолжать до тех пор, пока Сов[ет] Нар[одных] Ком[иссаров] не сочтет нужным сменить меня» [489].

Троцкий добавил, что «не хочет больше нести ответственности» за мирную политику НКИДа, но, не желая раскалывать партию, готов сделать заявление о сложении полномочий «в самой недемонстративной форме»; «текущую работу может вести Г.В. Чичерин, а политическое руководство должен взять Ленин». Зиновьев просил Троцкого «отложить уход на 2–3 дня». Сталин тоже просил «выждать пару дней». Ленин указал, что отставка Троцкого неприемлема. Споры возобновились, и Троцкий констатировал раскол: «В партии сейчас два очень резко отмежеванных друг от друга крыла. Если смотреть с точки зрения парламентской, то у нас есть две партии, и в смысле парламентском надо было бы меньшинству уступить, но у нас этого нет, так как у нас идет борьба групп. Мы не можем сдавать позиции левым эсерам» [490].

24 февраля в «Правде» появилась краткая статья Ленина «Несчастный мир», начинавшаяся словами: «Троцкий был прав, когда сказал: мир может быть трижды несчастным миром, но не может быть похабным, позорным, несчастным миром мир, завершающий эту «похабную войну» [491]. Ссылка на мнение Троцкого, который вроде бы оказался в опале, тем более апелляция к Троцкому в столь неуклюжем даже для не блиставшего стилем Ленина контексте была очень любопытна: Ленин в несвойственной ему манере пытался задобрить Троцкого, даже заискивал перед ним, давая и ему, и всем окружающим ясно и недвусмысленно понять, что этот деятель прочно остается в высшем партийном аппарате. Сохранение этого места подчеркивалось и тем, что именно Троцкому было поручено руководство ответственными делами, связанными с переносом столицы из Петрограда в Москву.