Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929

Попытка Политбюро «построить бюджет на продаже водки» (против «водочного бюджета» и государственной монополии на водку Троцкий возражал на пленуме ЦК 26–27 июня 1923 г. и в своем письме в ЦК и ЦКК от 29 июня[20]) также связывалась автором документа с «самодовлеющим характером секретарской психологии», ибо бюджет становился в этом случае как бы независимым от успехов экономики страны. Троцкий с удовлетворением отмечал, что попытка введения водочной монополии приостановлена в результате поступавших протестов, но предостерегал по поводу опасности того, что она не отвергнута самым решительным образом. Он был прав. Действительно, с 1 января 1924 г. вступило в силу совместное постановление ЦИК и СНК СССР о возобновлении производства и продажи крепких спиртных напитков, запрещенных большевистским декретом в декабре 1917 г. Повсеместная продажа водки началась с октября 1925 г.

В заключение Троцкий угрожал вынести критику существующего партийного режима за пределы узкого круга лидеров и сделать ее достоянием каждого члена партии, которого он считает «достаточно подготовленным, зрелым, выдержанным и, следовательно, способным помочь партии выйти из тупика без фракционных судорог и потрясений». Упоминая о «фракционных судорогах», Троцкий намекал на то, что оставляет за собой право, в случае если к его доводам не прислушаются и не примут их к руководству, начать фракционную борьбу.

Письмо Троцкого от 8 октября предопределило дальнейшие коллективные и индивидуальные выступления и характер недолгой дискуссии, последовавшей за этим документом. На состоявшемся 11 октября заседании Политбюро Троцкий сообщил, что ознакомил со своим письмом еще и «небольшой круг ответственных товарищей», не входивших в Секретариат ЦК, ЦК и ЦКК. В ответ Политбюро проинформировало Троцкого о принятом решении отложить рассылку письма членам ЦК и ЦКК. Иными словами, Политбюро постановило не распространять письмо Троцкого даже в узком кругу высокопоставленных партийных работников. С этим решением Троцкий, подчиняясь партийной дисциплине, вынужден был согласиться[21]. Собственноручно инициировав рассылку письма в период между 8 и 11 октября, Троцкий, сам тоже не подозревая и, может быть, не желая, нарушил запрет высшего партийного органа.

В результате письмо распространилось достаточно широко. 14 октября оно обсуждалось на заседании бюро Московского комитета партии, где с серьезной тревогой сообщалось, что текст письма разошелся по партийным организациям, что под ним собирают подписи и что попутно выдвигаются требования созыва внеочередного партийного съезда. Московская парторганизация увидела в этом попытку создания Троцким фракции со своей собственной платформой и подвергла резкому осуждению действия будущих оппозиционеров, которые «несут неисчислимые опасности партии, стране и делу мировой революции»[22]. По отношению к Троцкому и его сторонникам предлагалось предпринять санкции, предусмотренные резолюцией X съезда «О единстве партии». Постановлением Политбюро от 15 октября 1923 г., принятым по предложению В. М. Молотова и М. П. Томского, на Троцкого была возложена ответственность за распространение крамольного письма, но, учитывая, что письмо уже разошлось по рукам партийного актива, запрет на рассылку письма членам ЦК и ЦКК был теперь снят. Троцкий, формально демонстрируя подчинение партдисциплине, снял с себя ответственность за дальнейшее распространение злосчастного текста и обратился к партактиву с просьбой не заниматься распространением письма и сбором под ним подписей[23].

В середине октября в Политбюро было послано письмо, получившее название «Заявление 46-ти»[24]. Оно явилось прямым отголоском письма Троцкого от 8 октября. Вряд ли перо Троцкого касалось этого «Заявления», но то, что с текстом Лев Давидович был предварительно ознакомлен, что он давал свои рекомендации, представляется более чем вероятным. И уж во всяком случае «подписанты», бесспорно, были знакомы с письмом Троцкого от 8 октября. В «Заявлении» констатировались признаки экономического, в частности кредитного и финансового, кризиса, который дополнялся и в значительной мере был обусловлен разделением партии на секретарскую иерархию и «мирян», профессиональных функционеров, назначаемых сверху, и массу, не участвующую в общественной жизни. Авторы шли даже несколько дальше утверждений Троцкого, что легко объяснимо: он был членом Политбюро и вынужден был себя во многом сдерживать.