Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917

Соглашаясь с Троцким в том, что партии 2-го Интернационала совершили ошибку, поддержав свои правительства в войне, Мартов считал, что брать курс на создание нового Интернационала не следует, что он превратится в секту, ибо рабочий класс охвачен патриотическим порывом. Необходима длительная и трудоёмкая работа по «излечиванию» рабочих от провоенных настроений, полагал он. В нескольких письмах Луначарскому, Мануильскому, Антонову-Овсеенко Троцкий жаловался, что Мартов, скорее всего, «порвёт с нами» и тогда меньшевики подвергнут парижскую газету бойкоту[895]. Мартов стремился найти свой путь, но достичь адекватного решения, оставаясь до конца честным перед собой, было крайне трудно или даже невозможно. Это и было причиной его вечных колебаний[896].

Издание «Голоса» продолжалось недолго. В январе 1915 г. французские власти закрыли газету на 108-м номере, явно по рекомендации российских представителей в Париже. Эмигранты, однако, тотчас предприняли выпуск нового периодического органа «Наше слово» (газета начала выходить 29 января), в котором с 1-го номера активно участвовал Троцкий. Он быстро превратился в одного из основных авторов, а постепенно и в фактического руководителя газеты, которая являлась, по существу дела, продолжением «Голоса». Издавалась она в основном тем же коллективом редакторов и более или менее постоянных авторов. Неизменным помощником Троцкого в «Нашем слове» в качестве технического руководителя стал Антонов-Овсеенко.

Газета выходила на двух, иногда на четырёх полосах. Приходилось преодолевать ожесточённое сопротивление французской цензуры, которая вычёркивала неугодные ей места. В результате газета постоянно появлялась с большими белыми пятнами, иногда охватывавшими значительную часть страницы. «Редакция такой газеты, как «Наше слово», в эмигрантских условиях гораздо менее свободна в направлении деятельности газеты, чем можно было бы думать»[897], — разочарованно писал он Урицкому. Главным врагом газеты Троцкий считал посольство царской России. Там добросовестно переводили на французский язык наиболее неугодные статьи и посылали их с соответствующими комментариями в министерство иностранных дел и военное министерство Франции. Оттуда, в свою очередь, давали жёсткие указания военному цензору Шалю, который «свои колебания всегда разрешал в том смысле, что лучше вычеркнуть, чем оставить»[898].

Расписание Троцкого в тот период было следующим: он обычно засиживался дома за письменным столом примерно до трёх часов ночи, наутро провожал в школу младшего сына Серёжу, а затем отправлялся в цензуру с нелёгкой миссией отстаивать поставленные под сомнение материалы газеты[899]. «Дипломатические» функции переговоров с цензором брал на себя, как правило, именно Троцкий, который не только оттачивал в этих беседах силу своей аргументации и демагогии, но и начинал формировать определённое искусство ведения толерантных бесед с политическими противниками. Иногда цензор приглашал на беседу с Троцким представителей министерства иностранных дел[900].

13 февраля 1915 г. Троцкий опубликовал в «Нашем слове» своё заявление в форме ответа меньшевику Ларину, который перед этим неосторожно назвал Троцкого, наряду с Плехановым и Аксельродом, лидером меньшевизма. Троцкий изложил историю своих разногласий с меньшевиками, сообщил, что ещё за два года до этого он отказался сотрудничать в меньшевистских газетах и выступать от имени меньшевиков на форумах 2-го Интернационала, что он отказался также от соблазнительного предложения представлять меньшевиков на запланированной в Лондоне конференции социалистов стран Антанты.