Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940

Для Сталина и его приближенных «Бюллетень оппозиции» казался грозным оружием для обличения режима в целом и нарушений традиционных большевистско-ленинских норм в частности, причем, поскольку Троцкий писал на очень знакомом советскому руководству «марксистско-ленинском» языке и с «марксистско-ленинских» позиций, противостоять аргументации Троцкого было сложно. Просматривая «Бюллетень», Сталин, естественно, особое внимание уделял статьям о себе, которые были почти в каждом номере. Через свой журнал Троцкий вел непрерывную словесную дуэль с советским диктатором, хорошо понимая, что, хоть круг читателей и «почитателей» «Бюллетеня» в СССР ограничен, Сталин и другие высшие советские руководители, безусловно, в этот круг входят. «Бюллетень» стал единственным русскоязычным изданием, в котором со знанием дела изнутри, с использованием марксистских догм, коммунистического лексикона и большевистской терминологии разоблачалась диктатура «кремлевского горца». Не случайно комплект номеров журнала личной библиотеки Сталина был испещрен пометками красным карандашом. Особенно много пометок было в статьях, посвященных самому генсеку.

4. Блюмкин и другие

Убийца германского посла графа Мирбаха левый эсер и сотрудник ведомства Дзержинского Я. Г. Блюмкин был прирожденным, а затем уже и профессиональным провокатором. В апреле 1919 г. после бегства из Москвы в июле 1918 г. он явился «с повинной» в киевскую ЧК. Амнистированный советской властью в апреле 1919 г., несмотря на то что в июле 1918 г. был объявлен одним из организаторов левоэсеровского мятежа, Блюмкин был заслан большевиками в отряд левой эсерки И.К. Каховской[55], которая подготовила и провела в конце июля 1918 г. убийство немецкого главнокомандующего на Украине генерала Г. Эйхгорна[56]. Однако в отряде Каховской вскоре узнали, что Блюмкин сотрудничает с ЧК и доносит на своих сопартийцев. Левоэсеровский товарищеский суд, разбиравший обвинение Блюмкина в предательстве и его связях с ЧК, «не установил, что Блюмкин не предатель», и приговорил его к смертной казни. По постановлению суда в первой декаде июля 1919 г. на Блюмкина было произведено покушение, но Блюмкин отделался ранением[57]. После выздоровления Блюмкина приняли в союз эсеров-максима-листов, организацию, фактически стоявшую на большевистских позициях, где он продолжал работать провокатором. Вскоре этот «отъявленный авантюрист» и «террорист», как писала о нем К.Т. Свердлова[58], открыто поступил на службу в Киевскую ЧК, где руководил отделом контрразведки, как ранее в Москве у Дзержинского.

В 1920 году, вероятно летом, Блюмкин вернулся в Москву, чтобы начать учебу в Военной академии Красной армии. Его возвращение не осталось незамеченным для германской дипломатической миссии[59], и из Берлина потребовали объяснений. Теперь уже большевикам нельзя было сослаться на то, что они не могут «поймать» Блюмкина (как утверждало советское правительство со дня убийства германского посла). Советское правительство оказалось в затруднительном положении. Забытое всеми дело об убийстве Мирбаха вновь всплыло со всеми неприятными для большевиков последствиями. Им было что скрывать. И Троцкий в послании Ленину, Чичерину, Крестинскому и Бухарину первым забил тревогу: «Необходимо принять предупредительные меры в отношении дурацкого немецкого требования удовлетворения за графа Мирбаха. Если это требование будет официально выдвинуто и нам придется войти в объяснения, то всплывут довольно неприятные воспоминания (Александровича[60], Спиридоновой[61] и проч.). Я думаю, что, поскольку вопрос уже всплыл в печати, необходимо, чтобы откликнулась наша печать и чтобы тов. Чичерин в интервью или другим порядком дал понять немецкому правительству… что, выдвинув это требование, они впадают в самое дурацкое положение. Газеты могли бы высмеять это требование в прозе и стихах, а по радио отзвуки дошли бы до Берлина. Это гораздо выгоднее, чем официально объясняться на переговорах по существу вопроса»[62].

Немцы, не желавшие идти на ухудшение советско-германских отношений, отступили[63]. Блюмкин остался в Москве, уже на следующий год официально и формально вступил в партию большевиков[64] и время от времени представлялся еще не знавшим его германским дипломатам не иначе, как «убийца Мирбаха»[65]. После окончания Академии Блюмкин «прославился участием в жестоком подавлении грузинского восстания», затем работал в Монголии, где «так злоупотреблял расстрелами, что даже ГПУ нашло нужным его отозвать»[66]. В самом начале 20-х Блюмкин служил в военном секретариате Троцкого, организовал несколько провокаций[67]. Одновременно с 1922 г. он работал и в ВЧК— ГПУ, со временем стал там первым руководителем отдела контрразведки.