Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940

Тем не менее приход нацистов к власти в конце января 1933 г. и установление тоталитарной системы в Германии на протяжении 1933 — первой половины 1934 г. являлись исключительно важным стимулом, заставившим Троцкого кардинальным образом изменить основные организационно-политические установки «международной левой оппозиции», пойдя на прямой разрыв с официальными компартиями и Коминтерном, взяв курс на создание новых коммунистических партий и международной организации, их объединяющей. Троцкий понимал, что сталинский режим в СССР с приходом к власти Гитлера мог только крепнуть, что последние остатки оппозиции, точнее, последние оставшиеся оппозиционеры будут теперь уничтожены. Разумеется, сталинский режим он по-прежнему называл всего лишь «бюрократическим», считая, что этим словом объясняется вся суть сталинизма. Однако национал-социализм в Германии он все чаше сравнивал с национальным социализмом в СССР. В начале 1934 г. в письме Льву Седову он писал: «Уже в момент победы Гитлера в Германии мы писали — и после этого не раз повторяли, что без успехов революции на Западе бюрократический режим на почве национального социализма будет в СССР только крепнуть. Истекшие 15 месяцев подтвердили это предвидение. Сдача Раковского и Сосновского[279] представляет одно из проявлений этой национальной реакции, вернее, интернациональной безнадежности. Держаться сейчас на позиции коммунистов-интернационалистов можно только, имея перед собой мировую перспективу… От этих перспектив оппозиционеры в СССР… отрезаны. Разумеется, их сдача есть известный моральный удар для нас, но если вдуматься во всю обстановку и в индивидуальное положение каждого из них, буквально живущих в закупоренной бутылке… то приходится скорее удивляться, как они удерживались на своей позиции до сих пор»[280].

Только после прихода нацистов к власти в Германии, только после понимания того, что в СССР у власти стоят «национальные социалисты», Троцкий очень медленно стал двигаться в сторону признания правильности позиций своих многочисленных сторонников и в СССР, и за границей, оказавшихся более радикальными, более бескомпромиссными, более принципиальными. Они давно предлагали и даже требовали создания в СССР новой параллельной коммунистической партии и нового объединения левых оппозиционных партий за границей. Вместе с небольшой еще не растерянной группой последователей (потому что многих он потерял именно из-за своего догматического упрямства — отказа создавать вторую партию и новый Интернационал) Троцкий, еще не готовый заявить о формировании новой партии, начал подумывать об образовании нового интернационального объединения, объявляя его всего лишь фракцией сталинского Коминтерна.

4. Интернациональный секретариат

Первоначально не только применительно к СССР, но и в общемировом масштабе левая оппозиция рассматривались как «внутренняя» оппозиция национальных компартий, хотя в этом было известное нарушение логики: оппозиционные группы оказались вне международной коммунистической организации, так как были вышиблены из партий, руководимых Москвой. Троцкий придерживался курса объединенной оппозиции 1926–1928 гг., предусматривавшего острую критику Сталина и его сторонников, которых он по старинке именовал «центристами», и «правых» (Бухарина и его последователей), хотя эти оценки Троцкого в начале 30-х гг., особенно с началом коллективизации, явно устарели, были слишком формальны и не отвечали положению дел в действительности.

От «правых» к концу 1929 г. уже почти ничего не осталось, ибо Бухарин и близкие к нему Рыков и Томский покаялись, были сняты с ответственных постов. Рыков еще год формально оставался главой правительства, но реальной власти уже не имел; устранение Рыкова было предрешенным и произошло в 1930 г., когда его заменил Молотов. Приверженцы «правых» в зарубежных компартиях либо последовали примеру старших советских товарищей, либо были исключены. Троцкий добивался изменения политического курса ВКП(б) и Коминтерна путем фактического принятия его собственной левой платформы. Это, естественно, могло произойти только при отстранении Сталина от руководства, что в конце 20-х — начале 30-х гг. было невозможно, нереально, утопично. К организациям своих сторонников Троцкий относился двойственно. Он отказывался считать их параллельными компартиями и называл оппозиционными группами, течениями, лигами, но в то же время требовал от них структуризации, строгой дисциплины, единой идеологии, то есть смотрел на них как на партии. Лишь в исключительных случаях Троцкий давал согласие и на образование партий своих приверженцев.