Лев Троцкий

В 1924 году китайская компартия фактически присоединилась к Гоминьдану как организованная сила. До поры до времени и в Гоминьдане, и в отдельных кругах коммунистов, стремившихся к полной самостоятельности и получавших в этом косвенную поддержку Троцкого, это объединение терпели, но терпению положены пределы. Одновременно в Китай прибыли советские советники во главе с М. М. Бородиным.

После смерти Сунь Ятсена в марте 1925 года в Гоминьдане и кантонском правительстве развернулась борьба за власть, а в июне 1926 года Национально-революционная армия начала поход на север под командованием Чан Кайши. Города и провинции, находившиеся под властью коррумпированных генералов, легко оказывались в руках патриотических сил. В августе войска Чана достигли реки Янцзы, в октябре заняли Ханькоу и соседние города, составлявшие мегаполис Ухань, в марте 1927 года — Нанкин. За два месяца перед этим революционное правительство перебралось из Кантона в Ханькоу.

Однако в руководстве Гоминьдана созрел конфликт между левой группой, доминировавшей в правительстве, и Чаном. 12 апреля Чан Кайши устроил в Шанхае, только что занятом его войсками, резню коммунистов и других левых. Оба крыла Гоминьдана стали заявлять об исключении друг друга из партии в связи с «предательством». ЦИК отдал приказ об аресте Чан Кайши. Последний, в свою очередь, возложил ответственность за события на компартию, которая, по его словам, создала в Гоминьдане «царство террора». Чан образовал альтернативное правительство в Нанкине.

Только в этих условиях в конце мая 1927 года последовало распоряжение Сталина, рассерженного тем, что ему не удалось использовать Чан Кайши, а затем выбросить его, как выжатый лимон (выражение генсека), чтобы компартия прекратила сотрудничество с Гоминьданом и его правительством, начала конфискацию земли и формирование рабоче-крестьянской армии. Коминтерн возложил вину за провал сталинского курса на компартию Китая, обвинив ее руководство в «правом оппортунизме». Генеральный секретарь партии Чэнь Дусю был снят со своего поста.

Троцкий до 1924 года в основном разделял установку на вхождение компартии в Гоминьдан и позже стремился оправдать эту позицию. Об этом свидетельствует его первый обстоятельный оппозиционный документ по китайскому вопросу «Китайская компартия и Гоминьдан», написанный 27 сентября 1926 года.[1005] В нем содержалась попытка провести водораздел между «настоящим» и «прошлым» революционного движения в великой восточной стране и гранью был назван 1925 год. Это сотрудничество было правильным для периода, когда компартия являлась пропагандистским обществом. Теперь же перед ней встала задача руководить пробужденным рабочим классом. Подвергая критике решения руководства КПК об участии в Гоминьдане, Троцкий отмечал, что эта линия продиктована сталинским руководством, и китайским коммунистам не оставалось ничего иного, как «принять те политические выводы, которые вытекали из этой организационной заповеди». Китай, таким образом, органически вписывался в комплекс противостояния Троцкого и Сталина по всем международным вопросам.

В критике курса Сталина Троцким и другими оппозиционерами было немало тонких наблюдений. Соглашаясь на сотрудничество коммунистов с левыми гоминьдановцами, они предсказывали предательство Чана, понимая, что, содействуя превращению Гоминьдана в централизованную партию по большевистскому образцу в противовес парламентской модели, Бородин и его помощники под сталинскую диктовку куют поражение коммунистов.

Вначале Троцкий пытался вступить со Сталиным в личную дискуссию по китайскому вопросу. Сохранилась ответная записка Сталина от 23 марта 1926 года: «Если Вам удобно, давайте поговорим о китайских делах сегодня в 4 часа в ЦК».[1006] Но постепенно становилось ясно, что о конструктивном диалоге речи не может быть.

К весне 1927 года открыто проявились различия между позицией Троцкого и оппозиции в целом, с одной стороны, и сталинской группой — с другой. Троцкий выступил с серией писем, обосновывавших его позицию по китайскому вопросу в связи с новыми событиями. Первое из этих писем было написано 27 марта, как только поступили сведения, что Шанхай занят национально-революционной армией.[1007] В нем выдвигалось предостережение, что чем более государственный характер приобретает Гоминьдан, тем он становится буржуазнее. Троцкого ужасала проводимая советской пропагандой мысль, что национальное правительство Китая является правительством всех классов. «Марксизм забыт окончательно», — негодовал он по адресу «отступников». «Мы окажемся курицей, которая высидела утенка». Троцкий требовал поставить вопрос о взаимоотношениях между компартией и Гоминьданом на рассмотрение большевистского Политбюро, хотя отдавал себе отчет, что вместо серьезного обсуждения в ЦК могут сделать «фракционную кляузу».