Лев Троцкий

Именно тогда, когда положение казалось уже безнадежным, когда Троцкий фактически находился под строгим арестом, ситуация неожиданно изменилась. Генеральный консул Мексиканской республики в Осло получил инструкцию своего правительства передать господину Троцкому или его адвокату, что Троцкий может, если пожелает, немедленно получить визу на въезд в Мексику. Так начинался новый, последний этап жизни и деятельности вечного революционера, теперь уже за океаном.

Глава 7 МЕКСИКА. ДИЕГО РИВЕРА. ФРИДА КАЛО

К заокеанскому берегу

Предложение мексиканских властей возникло не внезапно. Несколько месяцев сторонники Троцкого в разных странах предпринимали усилия, чтобы добиться для него права на въезд. Успешными оказались только действия мексиканцев. В этой стране особенно настойчив был выдающийся художник-монументалист Диего Ривера. Являвшийся ранее коммунистом, Ривера как раз в это время объявил о своей приверженности взглядам Троцкого и разрыве с компартией.[1379]21 ноября 1936 года он получил письмо от своей знакомой, американской журналистки Аниты Бреннер, которая в это время стала членом только что образованного Комитета защиты Льва Троцкого. Бреннер просила Диего добиться разрешения на въезд Троцкого в его страну.[1380]

Имея огромный авторитет и будучи знакомым с президентом республики генералом Ласаро Карденасом, ввдным деятелем национально-демократической революции 1910–1917 годов, Ривера обратился к президенту. Карденас дал согласие принять Троцкого при условии, что он не будет вмешиваться во внутренние дела страны, и в то же время гарантировал, что в других отношениях власти не будут препятствовать его общественной деятельности.[1381] Троцкий с благодарностью принял «готовность мексиканского правительства предоставить нам право убежища».[1382]

Танкер «Рут», которому предстояло пересечь Атлантический океан, отправился в путь с двумя пассажирами и сопровождавшим норвежским офицером в ночь на 20 декабря. Путешествие продолжалось почти 20 дней. На второй день нового, 1937 года Троцкий возобновил ведение дневника, прерванное в сентябре 1935 года. Первая запись свидетельствовала, что он находился чуть ли не в шоковом состоянии в связи с бурными событиями последних недель. Отсюда вытекала даже элементарная путаница в датах. «Сегодня четвертый день пути, — говорилось в записи от 2 января. — Греет южное солнце. Моряки переоделись в белое. Мы по-прежнему отдыхаем от политических новостей. Еще 23 декабря, на 4-ый день пути, пароходная радиостанция приняла для меня телеграмму из Лондона от американского агентства с просьбой об интервью».[1383] Дважды, таким образом, говорилось о «четвертом дне пути». Вначале это было 2 января, а через две строки — 23 декабря, что соответствовало истине.

Троцкий постепенно приходил в себя. Его успокаивали благополучное путешествие, хорошая погода, доброжелательное отношение капитана, которому впервые пришлось вместо нефти везти двух пожилых пассажиров, с которыми он охотно общался за обеденным столом. Троцкий с интересом наблюдал за морской живностью — дельфинами, акулами и даже небольшим китом.[1384]

На корабле Троцкий возобновил литературную работу. Он приступил к подготовке книги, разоблачавшей сталинский террор, фальсификации и подделки, которыми пользовались слуги «сволочи из Гори», как писал ему в это время сын.[1385]

Девятого января корабль пришвартовался к пирсу в порту Тампико, к северо-западу от столицы страны Мехико. Перед входом в порт Троцкий предупредил норвежского офицера, что не спустится на берег, если не увидит среди встречающих знакомых лиц. Сохранялись опасения, что в Мексике ему готовится какая-то провокация, хотя зачем было забираться для этого так далеко? Вероятно, Лев Давидович надеялся, что его встретит Диего Ривера, с которым он не был знаком, но выразительная внешность которого была хорошо известна.

Вначале Троцкий заподозрил недоброе, когда с палубы увидел лица незнакомых людей в официальных костюмах, а также пограничников. Риверы среди встречающих не было. Но опасения рассеялись, когда в группе людей на пристани он узнал близкого человека — одного из лидеров Социалистической рабочей партии США Макса Шахтмана, приветственно махавшего ему рукой.