Лев Троцкий

Если какие-либо долговременные прогнозы Троцкого когда-либо сбывались, то прогноз создания Соединенных Штатов Европы, или объединенной Европы, разумеется, не на утопически-социалистических началах, а на базе контролируемых государством рыночных отношений с высокой степенью удовлетворения социальных интересов низших слоев общества, оказался наиболее жизненным и реальным почти через столетие.

Общая позиция газеты была четко выражена в написанном Троцким заявлении редакции от 19 июля 1916 года, где подчеркивалась необходимость отстаивать сотрудничество всех интернационалистов, независимо от их фракционной принадлежности, на основе решений Циммервальдской конференции, из которых вытекает необходимость непримиримой борьбы против социал-патриотов.[393]

Вполне естественно, что такого рода декларации вызывали крайне негативные эмоции у французских властей, которые чувствовали руководящую роль Троцкого в «Нашем слове» и рассматривали его как нежелательного иностранца. В сентябре 1916 года он был вызван в префектуру Парижа, где ему выдали предписание о высылке из Франции. Префектура уведомила Троцкого, что он высылается в любую страну по его выбору. Но его тут же предупредили, что Великобритания и Италия отказывают ему в гостеприимстве. Вслед за этим в визе отказала миссия Швейцарии. Оставалась Испания, куда Троцкий выехать отказался, считая ее европейской провинцией.

В конце концов на квартиру к Троцкому явились два инспектора полиции, которые сопроводили его на скорый поезд, а затем на испанскую границу. Здесь высылаемого фактически нелегально перевели из французского пограничного пункта Ирун в лежавший по ту сторону границы испанский город Сан-Себастьян (точнее, показали, как можно без документов проехать на трамвае через границу из одного пункта в другой!).

Из Сан-Себастьяна Троцкий отправился в Мадрид, откуда вновь обратился с просьбами о визах в министерства иностранных дел Швейцарии и Италии. Он поселился в небольшом дешевом пансионе, где прожил полторы недели, посещая музеи и осматривая памятники архитектуры. Виз он так и не дождался, а в один прекрасный день за ним опять пришли «два очень определенной внешности молодчика».[394]

На этот раз в мадридской префектуре заявили, что он должен «немедленно» покинуть Испанию, но пока метафорически. До того, пока этот акт сможет совершиться, его свобода, как сказали Троцкому, будет подвергнута «некоторым ограничениям». Ограничения же состояли в том, что из префектуры его прямиком отправили в тюрьму, где он провел, правда, всего три дня, после чего был выпущен под полицейский надзор.

Тем временем в Мадрид приехала Наталья с сыновьями, и все семейство было отправлено в порт Кадикс, откуда — после протестов, запроса республиканского депутата Кастровидо, внесенного в Кортесы (испанский парламент), и нескольких недель ожидания — переправлено в Барселону.

В Барселоне после проволочек Троцкий с семьей был посажен на пароход, отправлявшийся в Нью-Йорк. В океане семья встретила новый, 1917 год, не предполагая, что этот год принесет всему миру. 13 января пароход пришвартовался в порту крупнейшего центра Нового Света.

Месяцы за океаном

В Нью-Йорке Троцкого встречали представители не только русской революционной эмиграции, но и американские социалисты. Встречал и старый знакомый по Николаеву Григорий Зив, который, эмигрировав в США, занимался медицинской практикой. Зив рассказывал, что, как только стало известно, что Троцкий приезжает в Нью-Йорк, местная социалистическая пресса начала «кампанию подготовки и обработки публики для достойной встречи гостя».

Обстоятельства для торжественной встречи были благоприятными: левая пресса писала о Троцком как о старом борце за свободу в России, изгнанном из Австрии, не допущенном в Германию, преследуемом во Франции и Испании. Позитивные отклики на прибытие Троцкого с его портретами появились и в либеральных изданиях.

Здесь же, в порту, он дал интервью корреспонденту еврейской газеты, которому пытался объяснить, видимо, не очень убедительно, учитывая хотя и рабочую, но в основном сионистскую ориентацию газеты, что еврейский вопрос может быть решен только на началах интернационального братства после социалистической революции. Интервью заняло полполосы газеты.[395]

Какие только виды занятий не приписывали Троцкому изобретательные журналисты в те два с половиной месяца, что он находился в Нью-Йорке! По сведениям одного любителя сенсаций, он зарабатывал на жизнь мусорщиком, другой «мастер» пера приписал ему работу портным.[396] Еще один журналист сообщил об участии Троцкого в голливудском кинофильме.[397] Эти сенсации и газетные утки ни в малейшей мере не соответствовали реальности. На самом деле Троцкий, имея небольшие сбережения, накопившиеся благодаря газетным гонорарам, мог позволить себе продолжать привычные занятия.