Лев Троцкий

Троцкий произнес большую речь на Демократическом совещании 18 сентября, сразу после зачтения декларации меньшевистско-эсеровского большинства.[462] В свойственной ему манере оратор издевался и над декларацией, и над выступлениями министров и других небольшевистских деятелей. «Даже Пошехонов, вместо отчета, прочел нечто вроде стихотворения в прозе о преимуществах коалиции». Троцкий объявил утопией надежды, что в России будет установлен режим буржуазной демократии. Понимал ли он, что, провозглашая русский пролетариат «классом высшей формы концентрации революционной энергии», он, а не его оппоненты, проповедовал утопическую идею? Определенный ответ на этот вопрос дать невозможно, но тот факт, что высказанная догма полностью вписывалась в концепцию перманентной революции, позволяет предположить, что Троцкий воспринимал сказанное всерьез.

Двадцать второго сентября Петроградский совет принял предложенную Троцким резолюцию о Демократическом совещании, называвшую его «искусственно сколоченным» образованием. Резолюция являлась объявлением войны демократическим властным органам, призывая сохранять полноту власти там, где она уже захвачена Советами, укреплять советские позиции, где этого еще нет, немедленно созвать Всероссийский съезд Советов.[463]

В большевистских кругах возникли разногласия по поводу участия в Предпарламенте. Хотя Троцкий вместе с Каменевым был избран в состав президиума Предпарламента, он высказался за то, чтобы «хлопнуть дверью» — объявить о бойкоте и не принимать участия в его работе. Это предложение отвергли, и большевистская фракция стала участвовать в Предпарламенте, но Троцкий настаивал на своем. В этом он получил поддержку Ленина. Последний, находясь вне Петрограда, в какой-то мере утратил контроль над деятельностью ЦК, но с его требованиями умеренные члены руководства Каменев, Рыков и другие должны были считаться. А Ленин бомбардировал ЦК письмами, основной смысл которых совпадал с позицией Троцкого. «Большевики должны взять власть» — так называлось одно из ленинских писем, «Марксизм и восстание» — именовалось следующее. «Тактика участия в Предпарламенте не верна…» — говорилось в письме от 23 сентября 1917 года. В постскриптуме к нему Ленин добавил: «Троцкий был за бойкот. Браво, товарищ Троцкий!»[464]

Настроения ведущих большевистских деятелей передавались их женам. В неловком положении оказалась сестра Троцкого Ольга. Ее супруг Каменев был умеренным большевиком, а брат стоял на противоположной позиции. Как-то Ольга Каменева и Наталья Седова встретились на ступенях Смольного. Ольга поинтересовалась, Наталья за восстание или против. Услышав ответ: «Конечно, за», Ольга, не сказав ни слова, удалилась, неодобрительно покачивая головой.[465]

В закулисных переговорах, ссылаясь на авторитет Ленина и его категорические требования, Троцкий смог убедить многих большевистских лидеров в правильности его настояний бойкотировать Предпарламент. 7 октября состоялось длительное и бурное заседание большевистской фракции Демократического совещания. За участие в Предпарламенте на начальном этапе работы вновь высказались Каменев и перешедший к этому времени в большевистскую партию Рязанов. Троцкий настаивал на немедленном разрыве. Незначительным большинством голосов его мнение было поддержано.

В этот же день Троцкий огласил на Демократическом совещании написанную им декларацию большевистской фракции.[466] В декларации содержалось утверждение, что в форме Предпарламента создается власть, в которой «явные и тайные корниловцы играют руководящую роль». Весь тон, все словесное оформление этого документа носило не просто алармистский, а открыто конфронтационный характер, означало силовой вызов правительству. Выдвигались требования передачи власти Советам, всей земли — народу, заключения «немедленного, честного и демократического мира», созыва Учредительного собрания. Вслед за этим большевики покинули Демократическое совещание.

Так позиция Ленина — Троцкого в конечном счете возобладала.

За две-три недели Троцкий совершил головокружительный взлет в высшей большевистской иерархии, став в ней вторым лицом. Следует учитывать, однако, что Ленин находился вне пределов Петрограда и не имел возможности непосредственно навязывать свою волю. Троцкий в этих условиях стал не только главным выразителем позиции первого лица, но, учитывая его статус в качестве председателя столичного Совета, его хватку, целеустремленность, напряженные непрерывные усилия, превратился примерно на месяц в реального «вождя» большевистской партии и следовавших за ней организаций.

Организатор Октябрьского переворота