Лев в долине

- Может, хватит на сегодня? Солнце жарит вовсю, люди набегались и притомились...

- Прервать работу? - Эмерсон окинул меня удивленным взглядом. - Что за мысли, Пибоди!

И мы возобновили наши труды. Рабочие, вопреки моим ожиданиям, проявили небывалое усердие. Один из них признался напарнику, что обожает работать у Отца Проклятий: с ним не соскучишься.

III

Естественно, мы хотели поблагодарить Немо и высказать ему свое восхищение, но он как сквозь землю провалился. В египетском балахоне и тюрбане ничего не стоит затеряться среди полусотни работников.

Рабочий день кончился, а Немо так и не появился. Излишне говорить, что спаситель Рамсеса был мне нужен не только для того, чтобы обрушить на него родительскую благодарность. Я собиралась кое о чем расспросить молодого человека.

Рамсес, естественно, получил внушение о недопустимости своего поведения. Виноват в случившемся был не он один, поскольку лошадь понесла от неожиданного выстрела, но разве ему позволяли забираться в седло?

Защищаться Рамсес не стал, только молча выслушал упреки. Лицо его при этом было еще более непроницаемым, чем обычно. Закончив лекцию, я изгнала сына в его комнату - не такое уж суровое наказание, поскольку он и так проводил там самую жаркую часть дня, трудясь над грамматикой.

На Востоке дневной отдых - традиция, освященная временем, но мы с Эмерсоном ее не соблюдаем. В археологической экспедиции всегда есть чем заняться помимо самих раскопок. Руины у основания пирамиды представляли собой такое сложное напластование, что разбирать зарисовки и схемы этого хаоса было не менее тяжело, чем ворошить сам хаос.

Предоставив Эмерсону хмуриться и ворчать, я начала осуществлять план, который продумывала с утра.

Энид я нашла растянувшейся на койке, но бодрствующей. Уставившись невидящим взглядом в потолок, она не обратила внимания на мое появление, хотя я предварила его покашливанием - постучаться в силу отсутствия двери было некуда.

Причина апатии девушки была мне понятна. Хорошо бы утешить ее обещанием приступить к действиям, но я решила не рисковать, дабы она меня не отговорила. Без уверток было не обойтись, и, как ни претят мне любые проявления неискренности, иногда ради целесообразности приходится жертвовать самыми священными принципами.

- Я принесла вам кое-что почитать! - воскликнула я с наигранным оживлением. - Нельзя же убивать время на "Древности" Мейера! - Этот ученый труд Энид отбросила незадолго до моего появления.

Ее бледные щеки тронул легкий румянец. Взяв у меня книги, Энид с любопытством просмотрела обложки и невольно рассмеялась.

- Не могла представить, что у вас такой нетребовательный литературный вкус, Амелия!

- Моя здесь только книга Хаггарда, - объяснила я, присаживаясь на ящик. - Остальное - добро Рамсеса, детективы, как это теперь называется.

- Очень популярный жанр. Вас он не интересует?

- Нисколько. По-моему, он требует от читателя чрезмерной доверчивости.

Наша литературная дискуссия, к моему удовольствию, несколько оживила девушку, и она сказала, сверкая глазами:

- Разве романы Хаггарда более достоверны? Кажется, он пишет о каких-то затерянных алмазных копях царя Соломона, тысячелетних красавицах и других небылицах...

- Вот вы себя и выдали, Энид! Если вы знакомы с сюжетами, значит, читали эти книжки.

Ее улыбка погасла.

- Я знаю, то есть знала человека, который их любил...

Кузен Рональд? То, что я о нем слышала, не вписывалось в образ книгочея. Меня подмывало спросить, почему это Энид вдруг погрустнела, но лучше не терять попусту драгоценное время.

- Сочинения господина Хаггарда - сущий вымысел, - объяснила я, - и на большее не претендуют. Даже самый рациональный ум - а мой ум именно таков иногда нуждается в отдыхе. Если все время напряженно размышлять, то недолго и спятить. Так называемые детективы - совсем другое дело: их герои якобы демонстрируют силу ума, но это форменная иллюзия. В тех немногих, что я прочла, сыщики раскрывают преступления не благодаря своей исключительной догадливости, а по чистой случайности: делают умозаключения наобум, а потом автор подгоняет под их теории сюжет.

Энид явно меня не слушала. Но книги были всего лишь предлогом для визита, поэтому я с радостью сменила тему на еще более легковесную, чем литература. В действительности же разговор этот играл ключевую роль в моем замысле.

Сперва я похвалила серо-зеленое платье Энид и осведомилась, откуда у нее такое. Эмерсон любил повторять, что разговор о модах способен отвлечь любую женщину от самых серьезных размышлений, включая близкую кончину в нечеловеческих муках. Это, конечно, преувеличение, но доля истины здесь есть, и реакция Энид стала тому лишним подтверждением. Мы долго обсуждали модные салоны, ткани и безумные расходы на портных, а потом я нанесла удар, надеясь застигнуть собеседницу врасплох:

- Ваш наряд в день появления у нас был совершенно удивительным!

- Это последняя мода, - с готовностью ответила Энид. - Называется "платье для велосипедной езды", слышали? Наверняка слышали, ведь на вас был костюм такого же покроя, только другого цвета.