Лев в долине

- Совершенно с вами согласна. - Энид горько усмехнулась. - Но вы не знаете Дональда. Назвать его донкихотом - значит ничего не сказать. Рональд - тот всегда был в семье любимчиком: он и младше, и меньше, и слабее...

- Вы правы, сколько раз я наблюдала, как мамаши пестуют в ущерб остальным детям самого маленького и жалкого! Чужая слабость будит в нас самые лучшие качества.

- Несомненно, если подходить абстрактно, то жалость - это очень благородно. Но в данном случае жалость причинила братьям огромный вред. Рональд никогда не бывал виноват, его никогда не наказывали. Вместо того чтобы восстать против такой несправедливости, Дональд пытался добиться материнского одобрения, предлагая себя на роль защитника Рональда и козла отпущения. Когда Рональд совершал очередную пакость, вину всегда брал на себя Дональд, ему доставалось и наказание. Рональд задирал главного соседского хулигана, а драться выходил Дональд. Последними словами матери, обращенными к Дональду, были "Береги брата". Так он и поступал.

- В детстве, наверное, так оно и было. Но почему вы уверены, что Дональд и сейчас взвалил на себя вину брата? Одно дело - затрещина, полагавшаяся другому, и совсем другое - долги, в которые влез не ты.

- Дональд поступает так не впервые, - возразила Энид. - Ему уже приходилось выплачивать долги Рональда. Но в этот раз все гораздо хуже. Рональду грозил публичный позор, возможно даже тюрьма, если бы человек, чью подпись он подделал, предал случившееся огласке. К Дональду он относился с большим уважением, поэтому простил ему то, что никогда не простил бы другому. Вот почему Дональд взял на себя вину брата и на сей раз. Я уверена в этом так же твердо, как в том, что мы с вами здесь стоим, но доказательств у меня нет. Правду знают только братья. Рональд не собирается признаваться, и если Дональд не откажется от роли мученика, то... Потому я и примчалась в Египет. Рональд выехал раньше меня - якобы с целью отыскать Дональда и вернуть его домой. Я знала, что он не будет слишком стараться найти брата, и не ошиблась. В Каире мне сказали, что Рональд отправился в путешествие развлечься. Пришлось мне самой разыскивать Дональда, чтобы то ли мольбой, то ли угрозами...

- Может быть, обещаниями? - осведомилась я осторожно. Щеки девушки вспыхнули от смущения.

- Он никогда не намекал, что подобное предложение могло бы как-то на него повлиять...

- Понимаю. Мужчины - странные существа, Энид. Требуется богатейший опыт, как у меня, накопленный в путешествиях по странам и континентам, чтобы разобраться в их причудах. Вам не приходило в голову, что Рональд мог помешать вашим поискам?

- Приходило... - прошептала Энид. - Я даже заподозрила, что Каленищеффа подослали специально, чтобы сбить меня со следа. Но такой подлости я не ждала даже от Рональда...

- И напрасно, - сказала я твердо. - Каленищефф что-то замышлял. Он сам мне говорил, что собирается покинуть Египет. Раз так, он должен был напоследок сорвать большой куш, даже ценой предательства или шантажа. Но кто стал его жертвой - вот вопрос! В общем, вы затронули несколько занимательных тем, которые я должна хорошенько обдумать. Но это позже, а пока нам пора присоединиться к остальным. Кажется, меня уже зовет Эмерсон.

Сомневаться, чей крик разносится по пустыне, не приходилось. Муж мой смог бы, поднатужившись, разрушить криком египетскую пирамиду, по крайней мере вспомогательную.

Первым нас встретил Рамсес, чтобы спросить, не нашла ли я в пирамиде чего-нибудь интересного. Я сразу переменила тему.

Мы уже почти завершили трапезу, когда усиливающийся гул голосов предупредил о приближении очередной группы туристов - весьма потешного каравана. При виде фигуры предводителя отряда Эмерсон спрятался в траншее, предусмотрительно вырытой его землекопами. После памятного эпизода с французской императрицей он очень опасался престарелых дам.

Я отправила людей работать, а сама двинулась навстречу незваным гостям в надежде отвлечь их и избавить беднягу Эмерсона от нервотрепки. Женщина на осле, возглавлявшая процессию, показалась мне знакомой. Приглядевшись, я узнала старую американку, которую видела в "Шепарде". Бедный ослик был почти не виден из-под ее пышных черных юбок и все же резво бежал вперед. Всадница болталась на его спине из стороны в сторону. Двоим погонщикам приходилось то и дело поправлять ее в седле.

Заметив меня, американка тут же заорала пронзительно-гнусавым голосом:

- Я вас знаю! Мы виделись в гостинице. Вы ведь знакомы с Бехлером? Леди не пристало ужинать в одиночестве.

- Это был не ужин, а обед, - напомнила я и назвала свое имя.

- А это кто? - спросила она, ткнув в сторону зонтом.

Я обернулась.

- Позвольте представить вам моего сына. Подойди, Рамсес.

- Рамсес? - протрубила американка. - Ну и имечко! Какой болезненный ребенок. Не жилец, наверное.

- Благодарю за заботу, мадам, - сказала я с ледяной вежливостью. Однако, уверяю вас, внешность обманчива. Рамсес, изволь...