Левая Политика. Левые в России

Другим способом можно считать игру в «дискурс отрицания», которую следует расценивать сколь удачной, столь и неизбежной. Использование риторики антиглобализма, антикапитализма и антиамериканизма — возможно, единственно очевидно зримая форма существования левого движения в настоящее время, на определённом этапе способная выступить своего рода брендом всего движения. Однако проблема заключается в том, что левые в таком случае обречены действовать в чужой системе координат. И если Наоми Кляйн пишет о том, что «нет никакой пользы от использования языка антиглобализма»[4], то необходимо сначала задаться вопросом «а существует ли он вообще?». Когда весь дискурс сводится к чистому отрицанию в форме обличения и критики, он приобретает тот самый лозунговый характер, о котором писал Барт.

В современных условиях левые нередко вынуждены играть на чужой территории, используя дискурсивные практики различного плана. Отсюда формулировка проблем «экосоциализма», «социальной экологии», феминистского анализа неравенства равных и др. Всё это создаёт новые дискурсы, выполняющие определённые цели на коротком этапе, служащие, как писал Барт о левом мифе, вопросам тактики, нежели стратегии. Использование подобных языковых практик не создаёт прочной базы в пространстве метаязыка. Оно лишь продлевает существование того или иного дискурса на небольшой промежуток времени, а иногда и просто создаёт видимость такого существования.

Каллиникос вменяет постмодернистам склонность к «навязчивой озабоченности культурными проблемами[5] вместо сосредоточенности на материальном. Однако проникновения в область культуры левые так и не смогли осуществить. Хотя, возможно, именно в этом сохранялся единственный шанс их выживания в современных условиях. Когда сегодня антикапиталистическое движение стремится обозначить себя в качестве новых левых вне системы, стоит задуматься: не складывается ли в настоящее время ситуация, когда подобное «вне системы» предусмотрено самой системой и вполне гармонично в неё вписывается?

Выйти за пределы дискурса

На самом деле Каллиникоса легко понять. То, что представляется ему наиболее опасным в постмодернизме, — это бесконечная интерпретация. Интерпретация, которая сегодня служит основой безграничного дискурсивного пространства политики. Левые никогда не были сильны в создании прочных идеологических конструктов. А когда сама идеология с исчезновением своей ценностной опоры превратилась, по сути, в набор технологий, они потеряли даже то, что у них было. В современных условиях любая попытка обновления политической платформы или иных теоретических изысканий является скорее утверждением существующих порядков, нежели средством укрепления позиций самих левых. Думается, это прекрасно осознают лидеры нового антикапиталистического движения. Они прибегают к хорошо проверенному, и, пожалуй, единственно эффективному сегодня средству — призыву к действию. И здесь важно не действие как программа-минимум или программа-максимум, не комплекс мер по борьбе с существующим режимом. Здесь важно действие как таковое. Потому что это единственное, что левые сегодня могут противопоставить сложившейся капиталистической системе. Во всяком случае, попытаться противопоставить. Примечательно, что закономерным ответом на «игру в дискурс» стало появление радикальных левых организаций. Радикализм представляет собой естественную для левых среду обитания. Радикалы говорят на том самом операторном языке, о котором писал Барт. Призыв к действию в данном случае — это не просто отчаянное неприятие сложившейся системы отношений, это олицетворение самого способа существования. И несмотря на то что такой способ представляет собой крайнюю форму участия в политической жизни, она гораздо ближе природе левых, нежели пребывание в пространстве пересекающихся дискурсов.

Интересно, что подобная двойственность находит своё выражение в противоречии, традиционно свойственном российским политическим реалиям и заключающемся в разрыве между теорией и практикой. Причём речь идёт не об отрыве одной от другой, а об их параллельном развитии. Порой может показаться, что теоретические дискуссии левых и процесс их организационного оформления идут в различных плоскостях и никак не взаимосвязаны. Так, например, ренессанс марксистского учения в академической среде далеко не обязательно должен совпадать со всплеском активности в среде сторонников левых организаций, если вообще не должен происходить ему вопреки. Эта в целом характерная для России ситуация, тем не менее, весьма показательна именно в современных реалиях.